Мазохистка
Шрифт:
– Просто если это лишь месть, – неожиданно снова подал Занзас голос, – подумай о том, что ты будешь делать после того, как она свершится. Чем ты будешь жить тогда?
«И все-то ты знаешь, чертов босс!» – я вздохнула, не переставая смотреть на его шрам.
– Мне интересно, почему ты так отчаянно сопротивляешься своей судьбе? – он залпом осушил свой бокал, все еще не глядя на меня, а уставившись в одну точку на противоположной стене.
– Это ты сейчас о чем?
– О том. Когда я был в будущем, там ты была со мной.
– Будущее изменчиво, – я плеснула себе еще коньяку, пытаясь заглушить рвущиеся наружу воспоминания.
–
– О чем ты? – внутри все похолодело, от странного предчувствия я покрылась мурашками с ног до головы.
– Ты так ничего и не вспомнила? – хмыкнул босс. – Ты слишком упрямая для женщины.
– Разве не это тебе во мне нравится? – зачем-то спросила я, и теперь пожалела – босс схватил меня за руку и притянул так близко, что я ощущала на губах его горячее дыхание.
– Ты ходишь по краю, – прорычал он, больно сжимая мое запястье. Его шрамы начали стремительно темнеть.
– Прости. Только так я чувствую себя живой, – тихо произнесла я, наблюдая, как расползающийся ожог снова приобретает знакомые очертания. Занзас отпустил меня, снова отвернувшись.
– Бесишь, – выплюнул он свой приговор на этот день.
Улыбнувшись, я поднялась с дивана и, не попрощавшись, вышла из гостиной.
{ – Sexy Fox}
Спустя две недели все неожиданно затихло – Мельфиоре перестали нападать и вообще как-либо давать о себе знать. Непонятно, была ли это передышка перед крупной битвой или у них действительно появились задачи поважнее, но Вария решила это отметить. Все мы были рады возможности передохнуть – я смотрела на усталые лица солдат, вымученно улыбавшихся мне при встрече, на осунувшееся лицо всегда хорошо выглядевшего Луссурии и порядком исхудавшего Принца. Даже грозный Леви-а-Тан выглядел измотанным, и объявление Занзаса о намечающейся пирушке не вызвало на его лице такого воодушевления, которое я ожидала на нем увидеть.
Ну, что можно сказать? Вария умеет отмечать победы. Мы устроили рейд по лучшим ресторанам, а самые стойкие – коих были единицы – продолжили праздновать и в поместье. Те рядовые, что не валились с ног от усталости, заказали в замок шлюх, и теперь по коридорам разгуливали полуголые девицы – преимущественно в одних чулках и туфлях. Под утро, когда все затихло, я обнаружила себя над чем-то громко смеющейся в компании босса в неизменной гостиной. Не знаю, почему мы стояли так близко друг к другу, и что было темой нашего веселья, но я вдруг задала вопрос, который не следовало бы задавать:
– Почему ты здесь, со мной? А не в компании девочек? – я мотнула головой в сторону двери, отчего в глазах все нещадно расплылось.
– Я ни одну шлюху не хотел так, как тебя, – мутный, обжигающий взгляд босса скользнул на мои губы, затем на вырез моей кофты, и его глаза снова посмотрели в мои.
– Я полагаю, это комплимент? – пьяная улыбка озарила мое лицо, и, кажется, тормоза мои совсем отказали. А зря.
Его горячие губы впечатались в мои. В заторможенном алкоголем сознании внезапно возникла картина, когда босс вот так же, не размыкая губ, поцеловал меня в поместье Бертолуччи. «Что за?!..» Занзас сгреб меня в охапку, зарываясь пальцами в мои волосы, прижимая меня за затылок к себе. Его пропитанный виски язык
Я резко распахиваю глаза, упираясь ладонями в его широкую грудь.
– Подожди, я… я не могу! – в моем голосе столько обиды. Только вот, кажется, вовсе не на него – на себя. «Он-то мужчина, за что мне его винить… Но ты! Как ты могла?!»
– Может, хватит? – спокойно спросил Занзас, без единого намека на обычную грубость, злобу или раздражение. – Он уже не вернется.
Перед глазами почернело. Я пошатнулась, будто почву выбили у меня из-под ног. Все, за что я продолжала держаться из последних сил, в один миг рассыпалось миллионом призрачных осколков. «Он прав. Скуало больше не вернется. Никогда».
– Но…
– Это не предательство. Это естественно – жить дальше. С тем, кто тебе изначально больше подходил.
– И кто я буду после этого? Это же измена, это…
– Очнись! – босс легонько меня встряхнул за плечи, будто пытаясь привести в чувства. – Его больше нет. Ты будешь хранить ему верность до конца своей жизни?
«До конца жизни осталось не так уж и долго…»
– Думаешь, этого бы он хотел? – как что-то неприятное произнес босс, очевидно, не найдя другого аргумента.
Я молчала, и он снова меня поцеловал. Я не буду скрывать, что за все наши совместные бессонные ночи, проведенные за совместным распитием спиртного, не прониклась к боссу теплыми чувствами. Вот только это больше походило на то, если бы он был моим старшим братом или человеком, которого я бы хорошо понимала. И никак я не ожидала, что все закончится вот так. И все же…
Так давно никто меня не целовал. Не кусал мои губы. Не прижимал к себе с такой страстью. Все это так до боли похоже на то, как когда-то целовал меня муж. Все почти точно так же. А я так устала быть одна. Так устала засыпать пьяной в холодной постели, сквозь сон все надеясь оказаться в надежных крепких объятиях. «Скуало… простил бы ты меня?..»
(спэшл)
Я ответила. Мой язык сплелся в безумным танце с его. Мои руки обвили его шею. И я знала, что это неправильно. Знала, что потом мне будет безумно больно, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось снова ощутить себя слабой женщиной, которой не нужно ничего решать. И я знала, что один лишь Занзас способен подарить мне это чувство.
Босс подхватил меня под ноги и, не разрывая поцелуя, понес к себе в комнату. Периодически мы натыкались на очередные дверные косяки и острые углы, но оба были чересчур пьяны, чтобы это заметить. Когда я оказалась на темно-красном покрывале, последние нотки сомнения зазвучали в моем сознании голосом чересчур бдительной совести. Однако времени на размышления мне не дали – скинув на пол рубашку, Занзас навис надо мной, своим телом буквально отрезав все пути к отступлению. Когда я коснулась пальцами кожи на его груди, мне показалось, что я обожглась – она пылала жаром, будто пламя Посмертной Воли безостановочно кипело в его крови. Я прошлась ноготками по его позвоночнику, и будто звериный рык вырвался из его груди: