Меценаты зла

Данилов Павел Петрович

– Проблемы – лазеры и компьютер, цели – долететь и уменьшить урон, решения – скорость или ручное перераспределение.

Бортинженер без сомнений произнес:

– Принят, – затем встал и панибратски хлопнул Громова по плечу. – Эх, где мои двадцать шесть?

Громов вежливо улыбнулся.

– Иди, обрадуй Шамилу, и будь повежливей – она старше меня.

– Хорошо, – выдавил из себя звездолетчик. Внутри закипала злость на этого самодовольного технаря.

Если Шамила и обрадовалась, то Громову это узнать было не дано. Ни глаза, ни губы не выразили

эмоций. «Что парень на входе, что она… какие-то натянутые, – подумал Громов. – Хотя лучше так. Бортинженер вел себя чересчур по-человечески и сразу прослыл для меня самовлюбленным говнюком».

В этот раз Кирилл сел без приглашения. Шамила готовила контракт.

– Каков гонорар? Тот, который указан на сайте? – спросил Громов.

– Да. Сорок процентов аванс, остальное – по прибытии на Spes.

– Отлично. Только у меня есть одна просьба. Взять двух пассажиров.

– Это очень дорогая просьба, – нахмурилась Шамила, обрадовав Кирилла складкой на смуглом лбу. – Думаю, этот вопрос должен решать директор завода и капитан. Да и от самих пассажиров это сильно зависит…

– Я могу за ними сходить? Их не пустили на КПП. А потом мы будем ожидать встречи с капитаном и директором.

– Вы же понимаете, что помимо стоимости за обычную пассажирскую перевозку будет взиматься плата за дополнительное переоборудование кают? Директор, возможно, и разрешит взять пассажиров из финансовых соображений, а вот капитан… Согласитесь, принять на борт одного незнакомого человека нетрудно, а троих… – смуглая женщина развела руками.

– Понимаю. Но их можно поместить в отсеке госпиталя.

– Это исключено! – с возмущением сказала Шамила. – Госпиталь предназначен для больных.

– Скажите, пожалуйста, сколько это будет стоить? – не став оправдывать свое предложение, спросил звездолетчик.

– Наш менеджер рассчитает это в ближайшие полчаса. А вы пока можете привести своих друзей. Я отправила разрешение на вход.

Громов вышел из здания и увидел бредущие по бетонному покрытию две фигурки. Пройдя шагов сто, Кирилл остановился.

– Как все громоздко! – поморщился Поэт, когда подошел вплотную к другу. – Словно великаны строили.

– Если бы, – сказал Кирилл. – Все люди делали. Своими маленькими ручками и хитрыми машинами.

– Как успехи? – перебил их Жак. – Нас заставили все оставить в сторожке. Я и не знал, идти или не идти… вдруг засада.

– Твоя осторожность меня радует, – улыбнулся Кирилл. – Умнеешь.

– Благодарю, – буркнул француз. Видимо, он не считал себя глупым в прошлом.

Друзья зашли в вестибюль и показали документы меланхоличному парню.

– Вам куда? – спросил он.

– Отдел кадров, – терпеливо ответил Громов.

– Второй этаж, кабинет номер двести семнадцать, – сказал парень. – Лестница прямо, пассажирские лифты…

– Да-да, я помню.

– Ну и увалень, – хмыкнул Жак, когда они подошли к лестнице. – На Тайле рабы правительства и то веселее выглядели.

– Интересно, как будем выглядеть мы, – скривил губы Кирилл. Он

верил в успех, но червяк сомнения был тут как тут. – Поэт вообще сомнительный субъект. Ни характеристики, ни работы. Словно пират, решивший завязать и стерший инфу о себе из Базы.

Шамила критически осмотрела новых посетителей и сказала:

– Я хотела бы поговорить с каждым в отдельности. Подождите, пожалуйста, в коридоре.

Первым остался Жак, Кирилл и Поэт уселись на небольшой диванчик в коридоре. Француз вышел спустя три минуты с задумчивой улыбкой на губах и сделал знак Поэту. Иван вздохнул и, словно идя навстречу року, вошел в кабинет.

Через четверть часа, когда Громов начал нервничать, из кабинета раздался звонкий голос новоиспеченного Лермонтова. Слова друзья разобрать не могли, но в том, что Поэт читает стихи, были уверенны.

– Так и закадрит твою шоколадку, – пихая звездолетчика локтем в бок, сказал Жак.

– Ей под восемьдесят, – сообщил Кирилл.

Эта фраза смахнула ехидный оскал с лица француза, словно «дворники» дождевую каплю со стекла.

– Черт, мне понравилась женщина в два раза старше меня, – пораженно сказал Жак и почесал подбородок металлическими пальцами.

– Не переживай, Ивану она в прабабушки годится, – улыбнулся Громов. – Главное, чтобы она оценила его стихи.

Поэт пробыл в кабинете еще минут двадцать и вышел с блестящими глазами. Таким счастливым друзья видели его, когда он впервые вышел на поверхность. Громов, не произнося ни слова, вошел в двести семнадцатый кабинет.

Шамила стояла рядом с зеркалом и поправляла прическу. Когда она повернулась к Кириллу, на ее губах играла улыбка.

– Очень приятный молодой человек, – сказала она. – Очень. И такой невинный. Я исполнила вашу просьбу. Ожидайте около шестьсот седьмого кабинета. Как директор освободится – он вас вызовет.

Громов вышел из кабинета ошарашенный, даже забыв поблагодарить Шамилу.

– Что ж ты с ней сделал? – спросил Кирилл шепотом.

– То, чего я не делал никогда.

– Прочитал стихи женщине? – поинтересовался Кирилл.

– И это тоже, – засмеялся Поэт.

Кирилл и Жак озадаченно переглянулись и двинулись к лестнице. От лифтов их тошнило. Отмерив сто двадцать ступеней, друзья вышли в новый коридор. Здесь стены из гладких и однотонных превратились в одну сплошную рельефную картину, изображающую историю колонизации Кришны. Даже редко стоящие диваны и десяток дверей не нарушали целостность барельефа.

– Ожидал встретить такой художественный размах где угодно, но только не в офисе одного из заводов, – заметил Кирилл. – Обычно владельцы медицинских заводов люди до паранойи прагматичные.

– Каждый по-своему тянется к прекрасному, – сказал Поэт. С его лица не сходила мечтательная улыбка.

Напротив шестьсот седьмого кабинета стоял длинный диван. Поэт забился в угол и блаженно засопел, заставив Жака и Кирилла еще раз озадаченно переглянуться. Они сели на диван, поговорили минут десять ни о чем, и замолчали.