Меценаты зла
Шрифт:
– Настроение хорошее, – ответил Громов. – Было.
В кабинете Шамилы они расселись за столом в ряд. Смуглолицая работница улыбалась каждый раз, когда бросала взгляд на Поэта. Иван отвечал ей тем же.
– Наш менеджер рассчитал расходы. По прибытии на Spes вы получите десять процентов от первоначального гонорара. Вас это устраивает?
– Более чем, – кивнул Кирилл. – Можно ознакомиться с контрактом?
Шамила раздала всем троим по бумажной стопке в полпальца толщиной.
– Я схожу пообедаю, чтобы вы могли спокойно прочитать контракт. Если все
– Хорошо, – ответил Громов, погрузившись в чтение.
– Вроде все нормально, – спустя полчаса сказал Кирилл и поднял глаза.
Поэт стоял около окна. Контракт лежал аккуратной стопочкой бумаги. Лишь последний листок был слегка выдвинут, а на нем виднелся размашистый росчерк.
– Тебя все устраивает? – спросил Кирилл.
– Разве у меня есть выбор? – отозвался Иван, так и не повернувшись. – Да и зачем Шамиле нас обманывать?
Кирилл не нашелся, что ответить и тоже подписал контракт. «Лучшего и желать нечего, – подумал он. – Этих оболтусов на Spes пристроит отец. Для Жака там вообще работы полно. А я узнаю, что за тварь выдала мне билет в один конец».
– Да тут все нормально, – ставя свою подпись, сказал Жак. – На удивление все понятно. Кроме одной вещи.
Громов перевел взгляд на француза.
– Ты говорил, что уже двести лет прошло после колонизации системы Ганги, а тут написано 110 г. от к. [10]
– Кришну колонизировали на десять земных лет позже, но такая огромная разница из-за удаленности от звезды. На Кришне сутки по двадцать с половиной часов, зато дней в году – семьсот пятьдесят один. На Индре сейчас двести второй год идет, – ответил Кирилл. Любой уважающий себя космонавт немало знал обо всех планетах четырех обитаемых систем.
10
г. от к. – год от колонизации.
– Все-все, ясно, – улыбнулся Жак. – Пойдем?
– Куда? – приподнял брови Кирилл. – Где искать теперь Брауна, где нам жить до полета? Ты знаешь?
Француз сразу скис, как молоко, разбавленное лимонной кислотой.
– Можно снова подняться к директору.
– Нет уж, я лучше подожду нашу смуглянку.
Минут через десять дверь отворилась и в проеме появилась голова Брауна.
– Ну что, ребята, освободились? – спросил он. – Пойдем, корабль покажу.
Друзья вышли из кабинета. Кирилл пошел рядом с капитаном, Жак и Поэт топали позади.
– Браун, когда взлет? – спросил Громов. – А то нам жить где-то надо…
– Если все окей, то завтра вечером. А жить…
Капитан, проходя мимо парня в вестибюле, потрепал его по волосам, словно старую любимую собаку, и спросил:
– Когда с нами полетишь?
– Вы же знаете, – попытавшись выдавить из себя улыбку, сказал молодой вахтер, – мне и здесь хорошо.
– Если ему хорошо, то я самый счастливый человек во Вселенной, – пробормотал француз.
– Так где нам жить? – напомнил
– Вообще это дело директора. Но одну ночку можете перебиться и у меня, – ответил Браун. – Я-то сейчас один живу. – И добавил весело, хотя в каждом слове слышалась грусть: – По галактике прыгать – это не с бабами дружить.
– Я тоже один, – проявил солидарность Кирилл.
– Ничего, найдем еще ту одну-единственную…
– Иногда мне кажется, что это Черная Невеста, – мрачно заметил Кирилл.
– Лучше тогда оставайся холостяком, – серьезно сказал Браун. Затем перевел тему: – Составите мне компанию? Я люблю выпить пару бутылок пива перед полетом.
– Разве можно?
– Конечно, я всегда так делаю, – отмахнулся капитан. – Главное, не в одиночку.
– Ни разу не пробовал пива, – отстраненно сказал Поэт.
– Я тебе, приятель, час подряд могу перечислять, что я не пробовал, – усмехнулся капитан. – А вот и наш малыш – «Гиппократ-м77».
– Можешь не показывать, – сказал Кирилл. – Мы на таком сюда прилетели.
– А как же двигатель? Вдруг неполадку заметишь? Не все же можно проверить компьютером.
– Разве ваш техно-ветеран не осматривал его? – приподняв брови, спросил Кирилл.
– Смотрел. Но часто молодой свежий взгляд видит намного лучше, чем профессиональные, но замыленные глаза старых волков.
– Давай завтра, – попросил звездолетчик. – Что-то я устал от беготни по кабинетам. Еще в сторожку надо зайти за вещами.
– Хорошо, – сказал Браун. – Потом ко мне?
Кирилл кивнул и двинулся к КПП.
Пиво оказалось безалкогольным. Жак вылакал пять бутылок, а Поэт не осилил и стакана.
– В моих стихах про него не появится и строчки, – сказал он.
– Я вообще твоих стихов не слышал, Лермонтов, – заметил француз. – Что ты пишешь?
– Дневник моей жизни, в стихах, – с гордостью сообщил Поэт.
– И где записи? Прочтешь?
Иван постучал пальцем по виску. Кирилл так и не понял, что он имел в виду. То ли стихи у него все в голове, то ли просто предлагал французу еще раз подумать над своими словами.
Впервые за много дней Громов чувствовал себя в безопасности, но безответность отца тревожила. Под разговоры о предстоящем полете, о прошлых подвигах Брауна и Кирилла день сменился вечером, а вечер перешел в ночь. С мыслью, что завтра он снова попробует дозвониться до отца, Громов уснул.
Громов проснулся первым. Рывком встав, он направился в ванную. Умывшись, он взял с полки лазерный станок. На полпути к лицу бритва застыла. Кирилл с тоской рассмотрел в своей черной, как беззвездный космос шевелюре, целый десяток блестящих хвостатых комет – первую седую прядь. «И это в двадцать шесть!» Существовало множество способов убрать седину: удалить из волос чрезмерное количество перекиси водорода или, наоборот, добавить гормон меланин. Да и древний способ никто не отменял – просто закрасить прядь. Дешево и сердито, как говорится. Но Громову сейчас было не до сеансов красоты.