Меч истины
Шрифт:
– Нет, тогда в святилище, пояс был ещё на нём. Не высказать, как я его боюсь! Страшный он – Тотила – мерзкий и страшный. Страшнее Рейна, тот от глупости своей и от грубости, а этот со всем миром за своё убожество рассчитаться хочет. Не знаю, что меня торкнуло – не взяла я в ту ночь маковый настой, выплеснула под дуб. Хотела видеть сама, своими глазами, не застланными дурманом сонным. И увидела…
Она смолкает, но лишь для того, чтобы прижаться щекой к Лугиевой спине. Эта спина твердеет и ёжится от прикосновения. Неужели так страшна сбывшаяся мечта?
– Много чего
Девочка говорила по-германски, но совсем не так, как я привык слышать. Что-то похожее иногда проскальзывало в речи Аяны. Вот и хорошо! Кажется, моя жена добралась-таки до своих корней, будет, с кем о них поговорить. Если мы выберемся отсюда живыми. Интересно, снаряжают ли уже погоню? Над Понтом серел рассвет, день обещал быть ветреным. Может, пойдёт дождь и скроет наши следы?
А Жданка продолжала:
– Зрение незримого много сил отбирает. И у меня тоже, а Тотила и вовсе никакой становился – ни глаз, ни слуха, ни памяти. Дождалась я, пока он с богами набеседуется, довела волхва до дома, даже в постель уложила. Пояс сняла и прибрала. А он и не помнит ничего! – и хихикнула совсем как подросток.
Да, было бы с чего нам веселиться. Дорога шла степью, слева краем моря горбились скалы. Я уже прикидывал, удастся ли нам скрыться в них, на равнине от погони не оторваться впятером на трёх конях.
Ветер нагнал-таки сизую тучу, которая, глухо ворча, разворачивала щупальца дождя на далеко западе. До грозы пара часов, потом надо будет искать укрытие – больная Жданка с малой дочуркой дорогу в ливень не вынесет.
Аяна всё оборачивалась, она первая заметила группу всадников человек в двадцать, появившуюся за нашей спиной. Хорошо, что у готов мало коней, но нам хватит и этих двадцати. Потому что драться с ними может только моя жена. Я не надеялся, что удастся их уговорить.
– В скалы? – коротко спросил Лугий.
Похоже, иного выхода у нас не оставалось. Мы въехали в короткое слепое ущелье, в полумиле от выхода обрывавшееся стеной. На эту стену нам карабкаться под дождём, если не поторопимся.
Коней пришлось бросить. Аяна не стала их треножить:
– Готы всё равно подберут, а так хоть ускачут на волю.
Не знаю, сколько лет она неразлучна со своей Ночкой, но на долгое прощание нет времени. Мы поползли наверх, на руках затаскивая немощную Жданку и девочку. Стена была увита плетьми ежевики, за них можно было цепляться, но колючки подъём не облегчали. Камни, срываясь, ранили руки. Но по некоторым признакам над стеной местность должна пойти ровнее.
Вскарабкавшись, я с ужасом обнаружил, что в двадцати шагах справа от нас имеется пологая промоина. Её не было видно снизу, есть малая надежда, что готы предпримут подъём там же, где и мы. А если они знают местность? Тогда одолеют скалу,
Внизу уже слышались возбуждённые голоса и ржание коней. А Жданка и Златка совсем выбились из сил. Нас догонят ближайший час. Значит, жить нам осталось примерно столько же. Гроза, которая могла бы задержать погоню, запоздает. Мы в отчаянии посмотрели друг на друга.
Время, где взять время? Положим, я спущусь сейчас вниз. Как долго я сумею морочить Рейна? Хватит ли Лугию этого времени, чтобы отыскать укрытие? Нет, лучше продолжать путь под дождём, рискуя сорваться. Пояс Геракла не должен снова достаться Тотиле, слишком страшны последствия. Неспроста Боги даровали вещи, наделённые Силой, лишь героям, и то не каждый день.
– Так, делаем следующее: я сейчас иду к ним и пытаюсь завести разговор. Ты, Лугий, уводишь всех дальше в горы. Если мне удастся, они не успеют подняться до грозы. Спрячешь пояс, если надежды не останется совсем никакой.
– А ты?
Мой друг, не считал тебя способным на пустые вопросы!
– А я сделаю, что смогу.
– Не ходи, Правый! – внезапно сказала Жданка. – Негоже, чтобы сын без отца рос.
Как просто она ухитрялась говорить потрясающие вещи! Я перевёл взгляд на Аяну. Она коротко кивнула и всхлипнула, утыкаясь мне в грудь.
Чудаки, как же вы не поймёте, ведь всё так просто? Если я не пойду, моего сына никогда уже не будет. И его матери тоже.
Моего появления не ждали. Кажется, о промоине люди Рейна не догадывались, они готовились штурмовать стену. Хорошо, лишний час времени, после того, как со мной будет кончено. Я молча встал за их спинами. Нелегко это всё-таки – торопить собственную смерть. И лишь когда первые готы, вооружившись верёвками, полезли на стену, я подал голос:
– Рейн, скажи своим людям не ходить туда. Ничего там не найдёте, обдерётесь только.
Они оцепенели на пару мгновений, я понадеялся, что удастся их заговорить, но продолжить мне не дали. Заготовленным верёвкам тут же нашли применение, я не очень и сопротивлялся – куда одному против двадцати! Когда они стали меня избивать, прежде я ощутил не боль, а обиду. Почему не убить по-воински, обязательно топтать связанного? Впрочем, это была праздная мысль. Пока я ещё жив, они никуда не двинутся. А значит это время, которое я выиграл у смерти для своих.
Вести от богов пришли одновременно. С неба рокотнул громовой раскат, и в лица бросило пылью. А потом кто-то за шиворот вздёрнул меня с земли. Спасибо, громовой Донар, или как тебя там!
– Неразумно, Рейн! – этот голос ни с кем не спутаешь. – Зачем его убивать сейчас?
– Эрик, не отнимай добычу у волка, - вкрадчиво произнёс Тотила.
– Нет, ребята, вы непроходимо глупы. Ну, убьёте его, а дальше что? Думаете, после этого его страшная баба отдаст вам пояс Донара? У неё в колчане два десятка стрел, она истратит их все, но за мужа рассчитается. А потом? Много ли вас останется, чтобы драться с ней на мечах? Подумали? Вот и хорошо, хватит Меча Истины уродовать. Уважаемый, между прочим, человек.