Меч войны
Шрифт:
— Кто, по-вашему, человек более высокой чести? — спросил Флинт, скрещивая оружие со своим противником. — Музаффар Джанг или Назир Джанг?
— Оба равны в благородстве.
— Хорошо сказано! Один из них договаривается с французами, которых вы называете собаками, другой же скоро будет договариваться со мной. Они действительно равны друг другу.
Глаза Мухаммеда полузакрылись.
— Я говорю, что оба они — благородные люди.
— А кто из них будет вице-королём Декана?
— Каждый из них утверждал
Хэйден Флинт смотрел теперь прямо в лицо принца.
— Если бы вы обладали разумом вашего отца, вы бы действовали вместе со мной, а не против меня. Кому вы намерены предложить мой рубин, Мухаммед Али Хан?
Мухаммед стоял недвижимо, затем он поднял глаза и открыл ладони, что у англичан соответствовало пожиманию плечами. Где-то во дворце выстрелили, и этот звук поднял в воздух стаи разноцветных голубей, согнав их с полукруглых, как надгробные плиты, зубцов крепостной стены.
Хэйден Флинт гневно повернулся на своих каблуках, но принц окликнул его:
— Почему вы уходите, мистер Флинт? Я послал к моей жене сказать, чтобы она присоединилась к нам. Она скоро прибудет. А тем временем выпейте кофе. Хатим!
«Иисус всемилостивейший, — думал он. — Он знает о нас».
— Нет, благодарю вас.
— Но я настаиваю.
Он сел, и они подождали, пока слуга не принёс крепкий чёрный кофе.
— Воля Бога — это понятие, дающееся вам с большим трудом, мистер Флинт.
— Мы совершенно по-разному относимся к вере.
— Ислам — вера, которая для постороннего может показаться суровой. Это потому, что её требования основаны на скале. Существует пять столпов мудрости, которые поддерживают нас. Первый: «Есть лишь единый Бог, Аллах, и Мухаммед — Пророк Его». Второй столп — молитва, наша покорность и смирение, возносимое к Богу пять раз в день. Третья основа — паломничество в Мекку, хадж. Теперь вы, возможно, поймёте, почему мы так спокойны и уверены в себе.
— Вы вовсе не уверены, Мухаммед Али Хан. Вы растерянны и занимаетесь самообманом. Как ребёнок.
Неожиданно из-за навеса появилась Ясмин, укутанная в голубой муслин. Мухаммед Али глядел на неё в упор, продолжая говорить:
— Пост также необходим верующему, мистер Флинт. Во время Рамадана мы воздерживаемся от пищи и питья от восхода солнца до его заката. Мы постигаем, что через самодисциплину можем побороть страдания от неудовлетворённых потребностей. В продолжение всего девятого месяца мы воздерживаемся от любого вида секса.
Он ощущал нависающую тяжесть воли Мухаммеда, сумятицу в себе самом и силу его разящих слов.
— Но пятое основание Ислама — это жертвование, — вступила в разговор Ясмин.
— Да. Как она говорит, мистер Флинт, пятое основание — жертвование, жертвование милостыни нищим и мусорщикам.
Он повернулся и ушёл, оставив Ясмин, прижимающую вуаль к своей щеке, и Хэйдена, глядящего ему вслед.
— Вы хорошо сделали, не позволив моему мужу одержать верх в вопросе о благородстве рождения.
— Как долго вы слушали?
— Вы поняли, что он имел в виду, говоря о «нищих и мусорщиках»? Вы знали, что он оскорбляет вашу семью?
— Мне нечего стыдиться, — ответил Хэйден. — Мои предки так же хороши, как и его — или ваши.
Она опять посмотрела на него долгим взглядом.
— Вы слишком торопливо сказали это, мистер Флинт, слишком горячо. Как будто вы сами не верите этому. Мои предки были раджпутские князья. Королевская кровь.
— История моей семьи — это длинное сказание, — промолвил он наконец. — Отец знает о своих предках вплоть до шестого колена, до капитана Тэвистока, который сражался с Испанской армадой сто шестьдесят лет тому назад.
— Это и привело вашего отца на море? Кровь моряков?
— Я думаю, что причиной были его цели и стремления. Желание добиться большего, увидеть Америку, а также немалая поддержка со стороны богатых людей.
Хэйден Флинт подумал о себе и вдруг поразился, скольким случайностям он обязан своим существованием. Он произошёл на свет благодаря стечению таких невероятных сочетаний обстоятельств, что возможность этого представлялась ему теперь необъяснимой. «Да, — задумался он, — поддержка богатых и добрых людей».
— Ваш отец — глубоко чувствующий человек. Я думаю, что он женился по любви.
— Конечно. Несомненно. Да, он очень любил мою мать.
— Он — великий человек. Я часто вижу его в вас.
Он сжал губы, и брови его нахмурились.
— Мой отец занят торговлей, кораблями и коммерцией. Я не хочу ничего этого.
— Совсем не то вы говорили моему мужу, — сказала она, поднимая глаза, чтобы встретиться с его взглядом. — Вы говорили, что торговля — величайшая вещь в мире. Что когда-нибудь вы будете покупать и продавать нас. Или это было пустое хвастовство?
Он вздохнул, не зная и сам, во что в действительности верит.
— Я говорил как феринджи, когда спорил с Мухаммедом. С вами же я говорю от себя самого.
Неожиданно она замерла, услышав чей-то плач. Молодая девушка, рыдая, произносила её имя. Хэйден узнал в девушке одну из личных служанок Ясмин.
— Джилахри! — сказала она.
Молодая айах была в отчаянии. Лицо её было искажено плачем, а потоки чёрного кохла с век дополняли страшный вид. Руки её были в крови, и когда она прижалась к Ясмин, её светло-голубой муслин также окрасился кровью.