Меч войны
Шрифт:
— Что случилось? — спросила Ясмин. — Скажи мне, маленькая белочка, что произошло?
— Хамида! Хамида! — рыдала она, едва способная говорить. — Они убили её!
Две женщины направились к лестнице, которая вела вниз, в зенану. Хэйден Флинт хотел последовать за ними, но Ясмин остановила его рукой:
— Останься здесь, Хэйден. Тут ты не сможешь помочь.
То, что Ясмин увидела, поразило её в самое сердце.
Внутренний двор был залит светом, воздух напоен ароматом мяты и наполнен журчанием фонтана, но Хамида лежала на постели, и ткань на её правой груди пропиталась кровью. Глаза
— Отойдите от неё!
Они никогда не видели ранее, чтобы Ясмин проявляла гнев, и все, как один, отступили. Рядом осталась лишь Надира, и Ясмин кинулась к ней:
— Вы!
— Печальный случай, моя дорогая. Один из охранников выстрелил и задел её. Это была ужасная ошибка.
— Нет! Это — дело ваших рук, Надира-бегума. Здесь видны следы ваших отвратительных происков. Будьте вы прокляты!
— Ясмин, ты заплатишь за это злословие! Здесь две дюжины свидетельниц. Каждая из них слышала твои оскорбления. Когда мы возвратимся в Аркот, они подтвердят, как ты обвиняла жену Анвара уд-Дина. Набоб узнает о том, как ты поносила мать своего мужа, и тебя исполосуют плетьми!
Ясмин дерзко взглянула вокруг. Все женщины принадлежали к окружению Надиры-бегумы.
— Тогда пусть они засвидетельствуют и это, — сказала она, беря в руки медный кувшин с длинным горлом. — Кто из вас выпьет эту лимонную воду? Кто?
Женщины начали рассеиваться среди тёмной колоннады, явно обнаруживая смущение.
— А теперь оставьте мои помещения! — сказала она Надире. — Или, может быть, вы откажетесь уйти? Может, вы докажете этим, что не можете успокоиться, пока Хамида не умерла?
Надира ушла, уведя с собой свиту. Ясмин повернулась к Хамиде и склонилась над ней рядом с дрожащей и плачущей Джилахри.
— Хамида?! Ты слышишь меня?
Дыхание айах было неглубоким. Она потеряла много крови, но, приложив крайние усилия, постаралась открыть свои потускневшие глаза.
— Ясмин-бегума, — прошептала она. — Жаль, что так получилось.
Глаза Хамиды закрылись вновь. Её уносило куда-то прочь. Она боролась с чёрным сном, который готов был закрыть её глаза навеки. Она сопротивлялась, но её всё равно уносило...
Хамида молча молилась, чтобы Надира-бегума не увидела её. Она попала за эти занавеси по чистой случайности. Просто счастливая болтовня с одной из беззубых ведьм, которая жила в зенане с тех ранних дней, когда Асаф Джах впервые пришёл сюда, чтобы провозгласить себя Низам-уль-Мулком против желания бывшего императора. Полученная от неё тайна касалась мудрых архитекторов, которые строили этот дворец.
«Теперь это — простая комната в посольских помещениях, увешанная тигровыми шкурами Афса Джаха, но тогда это был кабинет частных аудиенций Квамара уд-Дина. О, дорогой Чин Кули Хан, — старая карга рассмеялась, вспомнив славные дни, когда она была любимой куртизанкой Низам-уль-Мулка. — Он любил нам читать стихи в этой комнате. Он
Хамида пошла посмотреть на чудо и нашла эти места. Их было дюжина, и каждое помещалось в нише. Возле каждой из ниш стояла палисандровая ширма с натянутой тигровой шкурой. Она села за одну из них, в этот момент появилась Надира, и Хамида поразилась, как ясно она слышит позвякивание украшений бегумы и её хрипловатое дыхание.
Хамида сидела очень тихо. Затем пришёл Мухаммед и начался разговор, и какой бесценный разговор это был! Знание самых тайных планов Надиры-бегумы было чистейшим золотом. «Это восстановит равновесие сил в пользу моей хозяйки, — думала она. — Наконец-то!»
— Хамида...
Она услышала своё имя и пришла в себя, несмотря на чудовищную усталость. Перед нею проступил образ Ясмин, но лицо княжны было туманным, как будто во сне. Может быть, это — сон? И почему Ясмин-бегума плачет?
Хамиду стало относить вновь туда, за ширму, к страху, который она тогда чувствовала. Она чуть не вскрикнула, когда появилась Хаир ун-Нисса. Её манеры были столь же грациозными, насколько была прекрасна она сама; её поза — настолько же изысканна, насколько лживо было её сердце. «Отвратительная тигрица», — подумала Хамида и затем начала слушать, молясь, чтобы её не обнаружили.
«Алхумд-ул-илла! Слава Богу, что я услышала то, что услышала. Я должна рассказать всё Ясмин. Я должна предостеречь её!» Затем выстрел разбил мир вдребезги...
Ясмин почувствовала, как изменилась рука, которую она держала, когда дух покинул её. Джилахри глядела с ожиданием на недвижную Хамиду, затем взглянула на Ясмин и вновь, уже с отчаянием, — на Хамиду. Она протянула руки к подруге, но затем бросилась к своей госпоже, чтобы облегчить горе в её объятиях.
— Итак, феринджи, расскажи нам: как он оказался у тебя?
Назир Джанг сурово смотрел на него. Это был худощавый человек с аккуратной бородкой, сын великого Асаф Джаха. Ему было за сорок лет, как казалось Хэйдену. Осанка была царственной, манеры — аристократические. Он уже много лет был официальным заместителем низама, неся всю полноту ответственности во время длительных болезней Асаф Джаха, обладая в это время всеми правами, кроме одного: до смерти низама он формально не мог стать обладателем Талвара. На шее его почему-то висел серебряный ключ на серебряной цепочке.
Хэйден слышал сейчас жёсткий голос своего отца, предостерегавшего его о необходимости владеть собой: «Для Могола нет такого понятия, как «равный». Они — завоеватели. Это значит, что ты не являешься одним из них, поэтому ты — либо выше их, либо — грязь под их ногами. Они бросают один взгляд и оценивают тебя навсегда. Никогда не позволяй им считать тебя грязью, сын. Никогда».
— Говорят, что англичане любят выражать свои мысли открыто, — сказал Назир Джанг, как бы подбадривая стеснительного юнца. — Поэтому, пожалуйста, говорите прямо. Расскажите нам всё в подробностях.