Меченый. Том 2. На переломе истории

Савинков Андрей Николаевич

Глава 12

Советский космос

3 февраля 1986 года, Байконур, СССР

TIMES: Трагическое продолжение сексуального скандала

В Палате общин сегодня царило напряжённое ожидание: новоназначенный министр внутренних дел Дуглас Херд вынужден был отчитываться перед депутатами о ходе расследования в отношении покойного мецената и радиоведущего Джимми Севила. Скандал, тянущийся уже третий месяц, обрёл новый поворот — на сей раз трагический.

Севил,

арестованный в октябре по обвинению в многочисленных преступлениях, скончался при загадочных обстоятельствах в камере тюрьмы Белмарш — самой охраняемой в Королевстве. По официальной версии, смерть наступила в результате эпилептического приступа: подсудимый упал, прикусил язык и ударился головой. Однако тело обнаружили лишь спустя несколько часов, когда оно уже начало остывать.

Министр Херд, сохраняя ледяное спокойствие, заявил, что расследование «ведётся тщательно, но требует времени». Однако его уверенность не убедила оппозицию. «Как человек, находившийся под круглосуточным наблюдением, мог умереть без своевременной помощи?» — вопрошал лейборист Крис Брайант.

В кулуарах звучат и более мрачные предположения. Севил, известный своими связями в высшем обществе, мог знать слишком много. Его внезапная смерть — удобный финал для тех, кто предпочёл бы, чтобы некоторые тайны остались погребёнными.

Остаётся лишь гадать: была ли это роковая случайность или чей-то хорошо спланированный ход?

Даже в сравнении с Курской АЭС, которую я не так давно посетил с визитом, обстановка на главном космодроме страны была не в пример строже. Повсеместно дежурили люди в военной форме и с оружием, возможности перемещения по территории были максимально ограничены, рядом с нами постоянно крутились сопровождающие, чтобы мы никуда не залезли, не повредили оборудование да и сами не покалечились. И уж точно никто мне не предлагал нажать на самую большую и самую главную «красную кнопку»: процесс старта ракеты был в действительности гораздо сложнее, чем просто нажал «пуск» и полетел.

— Минутная готовность! — бодро объявили динамики, вызвав у собравшихся в специально возведённом «гостевом бункере» всплеск интереса к происходящему. Так-то, если не принимать участие в процессе запуска ракеты непосредственно, всё дело выглядело достаточно скучно. Долго-долго ракета стоит на месте, а потом за две минуты улетает за пределы видимости — сомнительное, если честно, мероприятие, и я бы даже не думал приезжать на Байконур ради такого дела, если бы не дополнительные обстоятельства.

— Сейчас всё начнётся, — дополнительно прокомментировал для гостей специально приставленный человек. Иностранцам тут же перевели, отчего те дружно рванули к смотровому окну и принялись перепроверять свою видеоаппаратуру. С ней тоже было всё непросто: лазить по режимному объекту с видеокамерой японцам, конечно же, никто бы не позволил, поэтому всю технику иностранные журналисты сдали при въезде и получили назад уже непосредственно здесь, в месте специально подготовленном «для показа наружу». Снять что-то лишнее отсюда, естественно, было просто невозможно, ну а ракету на стартовом столе поди американцы из космоса и сами могли уже миллион раз отфотографировать во всех ракурсах, так что в этом никакого секрета не было.

— Ключ на старт, — спустя указанное время произнёс динамик, заставив собравшихся, кажется, напрячься ещё сильнее. Всего несколько дней назад в положенное ему время рванул американский «Челленджер», нанеся тем самым крайне болезненную оплеуху американской космической программе. Спасать янкесов

я, конечно, не стал, разве что передал заранее материалы Дукакису, чтобы тот поднял тему о проблемах в космической отрасли, но без особой конкретики. Грек на фоне скандала с контрабандой оружия в Иран набил себе немало политических очков и стремительно набирал популярность как главный критик администрации Рейгана. Так что грех было не помочь «нашему кандидату».

Другое дело, что меня гораздо сильнее волновал сдвиг запуска центрального модуля станции «Мир» на семнадцать дней назад. Откуда-то в моей голове нашлась дата её запуска в другой истории, и там это случилось 20-го числа, что заставляло нервничать. Я себя успокаивал тем, что сдвиг назад мог быть обусловлен большими ресурсами, брошенными на подготовку станции после закрытия проекта «Бурана». Где-то убыло, где-то прибыло, вроде бы ничего удивительного, однако волнение это почему-то не снижало. А ещё эти иностранцы…

Ляпнутую мной ещё летом идею о возможном запуске космических туристов неожиданно заметили за границей. Хрен знает, как и кто там смотрит выступления советских генсеков — их и в Союзе-то смотрят, мягко говоря, нечасто, а тут нате вам! Однако идея отправлять в космос туристов неожиданно нашла там отклик. И вот в сентябре на том самом экстренном заседании ООН, посвящённом событиям на Ближнем Востоке, меня спросили и насчёт данной идеи — запускать людей за деньги.

Я тогда совершенно, опять же, не придав значения отвлеченному, не связанному с ядерным взрывом в Саудовской Аравии вопросу, не будь дураком ляпнул, что, мол, за 50 миллионов долларов запустим в космос кого угодно. Не глядя на пол, возраст и политические убеждения. Каково же было моё удивление, когда чуть позже в Москву позвонили из Японии и осторожно поинтересовались, можно ли снизить озвученные расценки хотя бы немного. Миллионов до сорока.

— Протяжка. Продувка! — ракета на стартовом столе окуталась азотом, которым продули все системы для удаления оттуда опасных паров горючего и окислителя. И опять минимальное изменение картины на стартовом столе вызвало бурную ажитацию у гостей из Страны Восходящего Солнца.

Конечно, и военные, и наши космонавты сначала были резко против такой «инициативы сверху». Начали напирать, что, мол, станция — её, собственно, ещё фактически не было, базовый блок мы как раз собирались запускать — сильно секретная со всех сторон, и вообще допускать туда иностранцев — дело недальновидное. Украдут все секреты, какие в стране есть. Какие именно секреты могут быть на насквозь мирной станции, никто объяснить, конечно, не смог.

Потом начали наседать космонавты, решившие, что я придумал отдавать места в космических кораблях «на сторону». Эти опасения были, конечно, гораздо более разумны: в «Союз» помещалось всего три человека, и каждый турист означал, что в космос не полетит один советский гражданин. Вроде как и не очень это хорошо. Пришлось объяснять с ручкой и бумажкой, что потенциально один такой турист может окупить вообще целый запуск, отбив и стоимость ракеты, и топлива, и работу наземных служб. А если поставить дело на поток, то летать наверх наоборот придётся ещё чаще: не пошлёшь же целый экипаж из гражданских, всё равно «шофёр» нужен. А если учесть ещё и планы по отправке в космос разных иностранцев по политической линии — те же китайцы очень заинтересовались возможностью отправить первого своего гражданина на околоземную орбиту, — то трафик на этой линии и вовсе мог стать достаточно оживлённым.