Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Оба водителя вскочили со своих мест, лица их побелели. Старший схватил со стойки бутылку с томатным соусом и выставил ее перед собой.
Повар, пятясь нащупал одну из вилок, которыми он переворачивал мясо на сковородке, и приготовился к обороне.
— Сейчас в Денвере строят огнестойкую взлетно–посадочную полосу, — как ни в чем не бывало произнесла Юлиана, — так что скоро ракеты Люфтганзы смогут садиться и там.
Все трое молчали и не двигались Остальные посетители закусочной замерли в тишине.
Наконец повар произнес:
— Как раз перед
— Это не в Денвер, — уточнила Юлиана. — Она шла на запад, куда–то на побережье.
Постепенно обстановка разрядилась, и оба водителя снова уселись.
— Я всегда забываю о том, — пробормотал старший, — что все они здесь немного пожелтели.
— Ни один япошка не убивал евреев ни во время войны, ни после, — сказал повар. — Да и печей японцы не строили.
— Ну и очень плохо, что не строили, — ответил старший. Он принялся за свою еду.
«Пожелтели… — повторила мысленно Юлиана. — Да, по–моему, это верно. Поэтому нам нравятся японцы».
— Где вы собираетесь остановиться на ночь? — обратилась она к итальянцу Джо.
— Не знаю, — ответил тот. — Я только что вылез из кабины и зашел сюда. Мне что–то не нравится весь этот штат. Наверное, лягу в грузовике.
— Мотель «Пчелка» не так уж плох, — подсказал повар.
— О’кей, — отозвался молодой человек. — Возможно, я там и остановлюсь, если не будут возражать против итальянца.
Он говорил с явным акцентом, хотя и старался скрыть это.
Наблюдая за ним, Юлиана пыталась понять причину его ожесточения.
«Он слишком многого требует от жизни, все время в движении, нетерпеливый и всегда чем–то угнетенный, — решила она. — И я такая же. Я не смогла жить на Западном побережье и, может статься, не удержусь и здесь. А разве не такими были люди раньше? Хотя с тех пор, — подумала она, — границы переместились на другие планеты».
И тут ее озарило: «А ведь и он, и я могли бы записаться на один из этих воздушных кораблей для колонистов. Но немцы не пустят его из–за цвета кожи, а меня — из–за цвета волос. Ясно, что они предпочтут этих бледных, тощих нордических дам — эсэсовские ведьмы, которых воспитывают в замках Баварии… А этот парень, Джо, даже не может придать своему лицу надлежащее выражение. Ему следовало бы принять холодный, невозмутимый вид, будто он ни во что не верит и все же каким–то образом обладает абсолютной верой. Да, они именно такие. Они не идеалисты, подобно Джо или мне, они циники с абсолютной верой. Это какой–то дефект мозга, вроде лоботомии, увечия, которое используют немецкие психиатры взамен психотерапии.
Она решила, что все затруднения начинаются с проблемы секса. Человечество запуталось в нем еще в тридцатые годы, и с тех пор все пошло наперекосяк. Гитлер вступил в связь со своей — кем она ему приходилась — сестрой, теткой, племянницей? А в его семье и до этого уже были родственные связи: его мать и отец были двоюродными. Они все совершили кровосмешения, возвращаясь к первородному греху возжелания своих собственных матерей. Именно поэтому у них, у этих отборных эсэсовских
А кто же для них эта мамуля? Интересно.
Лидер, repp Борман, который, как предполагают, вот–вот умрет? Или тот, что…
Старый Адольф, который, должно быть, в каком–то санатории доживает свой век, пораженный сифилисом мозга, и который вспоминает свое детство, дни бедности, когда он бездельничал в Вене: длинное черное пальто, грязное белье, ночлежка.
Очевидно, это злобно–язвительная месть самого Господа. Ну прямо как в стародавнем немом кино. Этот жуткий человек поражен внутренней грязью, задохнулся в собственных нечистотах. История наказывает людской порок.
Самым жутким из всего этого является то, что нынешняя Германская империя есть продукт этого неизлечимо больного — мозга: сначала одна партия, потом одна нация, и наконец полмира. И сами наци поставили диагноз: всему миру известно, что этот шарлатан–гомеопат, который лечит Гитлера, раньше был специалистом–венерологом Тем не менее бессвязная болтовня лидера является для всех святой, служит священным Писанием.
Убеждения, которые заразили всю земную цивилизацию, блондинки–наци слепо спешат занести и на другие планеты. Эти семена зла сеют повсюду скверну и заразу.
Вот вам награда за кровосмешение: безумие, слепота, смерть.
Бррр! Юлиана встрепенулась.
— Чарли, — позвала она повара. — Вы уже справились с моим заказом?
Она почувствовала себя совершенно одинокой. Встав из–за стола, подошла к стойке и уселась возле кассы.
Никто не обратил на это внимание, кроме водителя–итальянца. Он не сводил с нее своих черных глаз. «Джо, так его, кажется, зовут. Кто он?» — ей стало интересно.
Сейчас, вблизи, он не казался ей таким уж молодым. Его возраст было трудно определить: мешала та напряженность, которая исходила от него.
Он то и дело проводил рукой по волосам, как бы зачесывая их назад огрубелыми кривыми пальцами. «В этом человеке что–то есть, — подумала она. — От него веет дыханием смерти». Это огорчало Юлиану, но вместе с тем и влекло к нему. Водитель постарше наклонился к Джо и что–то прошептал ему на ухе. Затем они оба внимательно посмотрели на нее, на этот раз таким взглядом, в котором был не только обычный интерес к красивой женщине.
— Миссис, — обратился старший. — Вы знаете, что это такое?
В руках у него появилась не слишком большая плоская белая коробка
— Да, — сказала Юлиана, — чулки из синтетической ткани, которую делает только один огромный картель в Нью–Йорке, «ИГ Фрабен». Очень дорогие и редкие.
— Вы угадали, все–таки сама идея монополии не так уж плоха.
Старший из шоферов передал коробку своему компаньону, который подтолкнул ее локтем по прилавку к женщине.
— У вас есть автомобиль? — спросил итальянец.
Он допил кофе.
Из кухни появился Чарли. В руках у него дымилась тарелка с ужином для Юлианы.