Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

Дик Филип Киндред

Чувство тревоги и подавленности, терзавшее его до сих пор, постепенно слабело.

Рэй Келвин возместил ему убытки за липовый кольт и вдобавок письменно заверил, что подобное не повторится. Однако это не облегчило сердца.

Только сейчас, в атмосфере покоя, ощущение, что все в мире летит к черту, стало исчезать.

«Ваби», окружавшее его, излучавшее гармонию, — вот это утешало. Соразмерность, равновесие. «Они так близки к Тао, эти двое. Вот почему на меня так подействовало их появление».

Ему вдруг

стало казаться очень интересно: что значит — по–настоящему постичь Тао? Тао — это то, что сначала излучает свет, а потом поглощается тьмой. Оно — причина взаимодействия двух основных сил и таким образом обусловливает обновление. Благодаря ему сдерживается распад мира. Вселенная никогда не исчезает, потому что, как только мир окутывается мраком и берет верх над светом, тут же в самых глубинах тьмы зарождаются ростки света. Таков путь развития. Зерно падает в почву. И там, глубоко внизу, невидимое взору, оно прорастает и дает начало новой жизни.

— Настоящий шедевр, — восхитилась Бетти.

Она присела и предложила Чилдану тарелку с маленькими ломтиками сыра.

— Сегодняшний день весь заполнен известиями из–за рубежа, — Пол прихлебнул из бокала. — Когда я ехал после работы домой, передавали прямую трансляцию из Мюнхена грандиозной церемонии национальных похорон. Там было пятидесятитысячное шествие с флагами и тому подобнее. Все время пели «Был у меня товарищ». Сейчас тело усопшего доступно для всех преданных членов партии.

— У доктора Геббельса такие прелестные дети, — вставил Чилдан. — И все очень способные.

— Да, это верно, — согласились японцы. — Он, в отличие от других высокопоставленных особ Германии, примерный семьянин, — поддержал Пол. — А нравы наци весьма сомнительны.

— Я бы не очень доверял слухам, — возразил Чилдан. — Вы, вероятно, имеете в виду Рема? Это древняя, давно позабытая история.

— Я, скорее, имел в виду Германа Геринга, — уточнил Пол, медленно потягивая виски. — Говорят, он, подобно Рему, устраивает оргии, отличающиеся фантастической изощренностью. От одного упоминания о них мороз пробирает по коже.

— Это все ложь, — отозвался Чилдан.

— Да ну его. Этот субъект не заслуживает того, чтобы о нем говорили, — тактично вмешалась Бетти.

Она вновь налила виски в опустевшие бокалы.

— Политические дискуссии всем горячат головы, — заметил Пол. — А самое главное — ее не терять.

— Да, — согласился Чилдан. — Спокойствие и порядок. Только при таких условиях все вернется на свои места.

— Период после смерти вождя — период критический в тоталитарном обществе, — продолжил Пол. — Отсутствие традиций и влияние среднего класса на общественную жизнь в сочетании с… — Он запнулся. — А не лучше ли бросить разговоры о политике? — улыбнулся Пол.

Роберт Чилдан почувствовал, как краска заливает лицо, и наклонил голову, чтобы укрыться

от глаз своих хозяев.

Такой ужасный разговор получился. Во все горло по–идиотски спорить о политике. Бестактность его не имела границ. И только врожденный такт хозяина дома спасли вечер. «Мне еще нужно многому научиться, — понял Чилдан. — Они такие воспитанные и вежливые, а я кто? Белый варвар. Ведь правда?»

Некоторое время он смаковал виски, стараясь придать лицу выражение удовлетворенности. «Нужно всегда следовать их примеру, — сказал он себе, — всегда соглашаться».

Тут он с ужасом осознал, что его мысли буквально продираются теперь сквозь рогатки, поставленные алкоголем. Да еще усталость и волнение. «Нужно держаться, иначе меня больше никогда не пригласят, может, и теперь уже поздно». Его охватило отчаяние.

Бетти, вернувшись из кухни, снова уселась на ковер. «Какая привлекательная, — снова подумалось Чилдану. — Такое нежное тело. У них прекрасные фигуры: никакого жира, никаких выпуклостей. Им не нужны ни грации, ни пояса. Свои чувства нужно скрывать любой ценой…»

Чилдан не мог сдержаться и то и дело украдкой поглядывал на нее. — «Прелестный темный цвет кожи, волос, глаза… В сравнении с ними мы выпечены только наполовину. Нас вышвырнули из печи прежде, чем мы допеклись. Точно как в древней легенде аборигенов о белых пришельцах. Как это близко к истине… Нужно думать о чем–нибудь другом, найти какую–нибудь расхожую тему, все что угодно».

Повисла неловкая пауза.

«О чем же, черт побери, говорить? О чем–нибудь безопасном».

Чилдан скользнул взглядом по невысокому черному шкафу.

— У вас, я смотрю, там «Саранча садится тучей»? — заметил он. — Много слышал об этой книге, но большая занятость не позволила мне ее прочесть.

Он поднялся и направился к шкафу, где стояла книга, внутренне контролируя каждый свой шаг. Хозяева, казалось, допускали такой поворот событий, и поэтому Чилдан продолжил:

— Детектив? Вы уж простите мне мое крайнее невежество.

Теперь он листал книгу.

— Вовсе даже не детектив, — отозвался Пол. — Просто весьма интересная форма утопии, возможная только в жанре фантастики.

— О нет, — не согласилась Бетти. — Фантастика здесь ни при чем. В фантастике обычно действие происходит в будущем, где наука ушла далеко вперед по сравнению с нашим временем. А эта книга не укладывается в подобные рамки.

— Но в ней речь идет об альтернативном настоящем, — возразил Пол. — Есть множество широко известных фантастических романов подобного рода.

Повернувшись к Роберту, он пояснил:

— Простите мне мою дотошность, но жена моя знает, что я долгие годы был страшным любителем научной фантастики, а увлекся ею еще в детстве, когда мне было лет двенадцать. Это было в самом начале войны.