Медная пуговица. Кукла госпожи Барк
Шрифт:
— Где лежит раздавленная грузовиком женщина? — поднявшись наверх, спросил я дежурного врача.
— В первом этаже, в комнате номер девять, товарищ полковник.
Я спустился к машине и попросил Градусова и его спутницу пройти со мной.
— К коменданту? — идя за мною, спросил инженер.
— Нет, — сказал я, пропуская их в комнату № 9.
На клеенчатой кушетке лежал труп, покрытый простыней.
Я отдернул простыню и коротко спросил:
— Вы не знаете ее?
— Госпожа Янковиц! — вздрогнув и всматриваясь в труп, сказал Градусов.
— Не ошибаетесь? — спросил я.
— Нет! Это она, — уверенно сказала Елизавета
Спустя несколько минут комендант города уже подписывал ордер жильцам сгоревшего «дома с привидениями».
В 22.30 я был у генерала. Капитан Аркатов уже стоял у стола.
— Вот и отлично, — сказал генерал. — Итак, займемся делом. Что скажете, капитан? — и, усевшись в глубокое кожаное кресло, он замолчал.
Я присел к столу и, вынув блокнот, приготовился слушать капитана.
— Когда я по вашему приказанию прибыл к месту происшествия, там убитой женщины уже не было. Ее перенесли в помещение санчасти, где я произвел тщательный осмотр трупа. На левой руке у нее был найден след иглы шприца, а произведенное вскрытие подтвердило наше предположение. Вот акт вскрытия. — И Аркатов скороговоркой прочел: — «Мы, нижеподписавшиеся врачи, капитан медицинской службы…» — И, пропуская слова, он сказал: — Вот оно: «Согласно результату вскрытия смерть женщины произошла от отравления цианистым калием, введенным в ее тело при посредстве шприца, что и послужило причиною смерти неизвестной, занесенной в протокол вскрытия под вымышленной фамилией военврача Красновой. Капитан медслужбы Зверев».
— Как видите, если и не очень литературно, то, во всяком случае, убедительно, — сказал Аркатов, откладывая в сторону листок вскрытия.
— Продолжая осмотр трупа, кроме уже известных вам документов на имя Красновой, я нашел на нем вот этот маленький медальон с буквами «Г» и «Я», католический молитвенник со свастикой на переплете и обрывок письма, написанного по–немецки, всего в две строки… А это три фотографии, снятые нашим фотографом с убитой. Вот отрывки из письма и их перевод. — И он, кладя на стол перечисленное, прочел:
—…«Нужно полагать, что эта задержка сможет приостановить хотя бы на…» — здесь пропуск, а сбоку приписка карандашом — «прекрасно», — вот и все, но приписка эта сделана по–английски. Итак, как видите, налицо запутанный клубок. К этому добавлю еще следующее. Из опроса лиц, первыми обнаруживших труп, выяснилось, что «Краснова» (так пока будем называть ее) была сброшена со студебекера, шедшего в колонне автомобилей к переправе, но как она попала в колонну, никто не знает. И второе — часть машин этой колонны принадлежит штабу тыла польской дивизии, стоящей на отдыхе у местечка Вязы. Шоферы машин и провожавшие грузы сержанты и офицеры, опрошенные днем, ни чего не знают. Вот телефонограмма из дивизии, — и Аркатов положил ее рядом с остальными вещами «Красновой».
— Метки на белье есть? — спросил я.
— Меток нет, но белье иностранного происхождения, — сказал капитан.
— Сложный переплет, — сказал генерал, — тут все — и латинские буквы, и немецкое письмо, и английская приписка, и даже польский молитвенник. Что вы сами думаете об этом, капитан?
— Решения пока нет, товарищ генерал, но эта смесь, конечно, подстроена недаром. Несомненно, нас хотят запутать. С одной стороны, «Краснова» и ее хозяева как будто бы немцы, все как бы клонится к тому. И свастика на молитвеннике, и покушение на вас, и фронт в ста километрах отсюда, все
— Мне тоже дело кажется сложнее, — сказал генерал. Он взял медальон и, оглядев его через лупу, сказал: — «Г» и «Я», что это — истинные инициалы убитой или тоже для отвода глаз?
Я промолчал. Аркатов пожал плечами.
— Вы помните, что днем, посылая вас на расследование смерти этой женщины, я сказал, что здесь дело не в мавре и что мне интересно, что будет найдено на трупе. Я был уверен, что убийцы оставят какие–нибудь следы, чтобы сбить нас с правильного пути. Эта свастика и немецкое письмо подложены нарочно.
— А английская приписка? — спросил я.
— Эта грубая работа говорит о том, что противник не уважает нас, считая нас глупее себя.
— Точно! — потирая руки от удовольствия, сказал Аркатов.
— …Немецкие методы работы более просты и мало отличаются от обычных «мокрых дел» уголовного мира, — продолжал генерал.
Я молчал. Уверенность генерала и несколько хвастливые прогнозы Аркатова тешили меня. Я–то знал, кто такая была эта «Краснова».
— …И эти выводы дают мне право предполагать, что убитая женщина и таинственный человек, пригласивший к себе Александра Петровича, были не немцы, а члены организации какой–то другой страны.
— «Краснова» — немка, и зовут ее Гертруда, фамилия — Янковиц, — сказал я, закуривая папиросу.
В комнате стихло. Генерал провел по лбу рукой, выжидательно глядя на меня. Аркатов растерянно сел, потом поднялся и переспросил:
— Янковиц? Откуда вы это знаете?
И я, в свою очередь, рассказал им все, что узнал о «Красновой».
Ночевал я у генерала, поместившись в угловой комнате, где стоял огромный диван, обитый цветным ситцем с золочеными амурами по краям.
Аркатов уехал в двенадцать часов, а мы с генералом, перейдя на фарсидский язык, просидели еще с полчаса, комментируя события прошедшего дня.
— Хотя дело это уже передано соответствующим органам, все же я чувствую, что оно всецело наше, то есть прямо и непосредственно связано со мною, с вами, — сказал генерал.
— Кто знает это, кроме аллаха, — изречением из корана по–арабски сказал я, разглядывая молитвенник Янковиц. — Это необходимо передать следственным органам или можно придержать у себя? — спросил я, указывая на книгу.
— Вообще да, но если вам очень нужно, то оставьте у себя.
Я молча кивнул головой и, откладывая в сторону молитвенник, взял медальон. Он был небольшой, глухой, округлой формы: в виде сердца, с тремя алмазиками посреди и буквами «Г» и «Я» с краю. Повертев его в пальцах и рассмотрев со всех сторон в лупу, я обратил внимание на то, что буквы эти очень ярко выделялись на матово–желтом фоне медальона. Золото блестело слишком свежо в вырезах букв. Я еще раз вгляделся в увеличительное стекло.