Механическое сердце Fatum
Шрифт:
Мэд лежал на кровати и смотрел в потолок. Сквозь мутную пелену бессонницы, которая обволокла разум и мешала мыслить трезво, просачивались воспоминания, почему-то ни на йоту не облегчающие его участь, хотя всё должно было быть наоборот.
Мэд видел перед собой человека. Он разговаривал с ним. Он, кажется, был рад, но сомневался: не были ли эти чувства фальшивыми, навязанными со стороны?
— Этому миру легенды не нужны. — Они сидели за столом, пили горячий чай и разговаривали о людях. — Ему нужны герои, которые будут совершать подвиги в настоящем.
— Подвиги?
Человек
— Вот это я загнул! Не подвиги, конечно, разве сейчас кто-то на них способен? Может быть, правильно будет сказать… лидеры? Да, точно, лидеры, — он тяжело вздохнул. — Не имея поддержки и авторитета сейчас, ты не будешь представлять собой ничего, какой бы силой не обладал. В условиях власти Fatum это будет актуально как никогда, — постучав по виску, человек завершил фразу, — желание масс.
Мэд до сих пор не мог связать возникающие в его памяти обрывки воедино, и уж тем более не мог привязать их к происходящему вокруг. Знание лежало за прозрачной стеной, которую ему не обойти и не разрушить.
«Fatum движим желанием масс? — думал Мэд. — Что это означает?»
Ответы, ответы, ответы. Как же их не доставало! Они не желали приходить к нему сами, и время от времени Мэд отправлялся на их поиски. Он общался с людьми, коротающими дни в подземке, однако большинство вообще не понимало, о чём он ведёт речь, а другие были слишком заняты, чтобы уделить ему несколько минут.
А в это время снаружи царствовала вечная весна. По ночам гремела музыка и изредка шёл снег. И Мэд понял: если где и стоило искать ответы на свои вопросы — то только там. Поэтому после очередной ночной встряски Мэд не вернулся в подземку вместе со всеми, а тенью исчез в подворотне, чтобы дождаться, пока улицы не опустеют. Всё — начиная решением не возвращаться и заканчивая опустевшими дорогами — произошло очень быстро.
Это уже случалось с ним однажды.
Мэд высунул голову из укрытия, не до конца понимая, чего он боится: ведь есть люди, никогда не спускавшиеся в подземку, а значит, и наверху может быть безопасно. Он выпрямился и вышел во двор. Дорогу перебежала чёрная кошка, схватившая зубами котёнка.
С рассветом улицы приняли более дружелюбный вид, старые полуразвалившиеся здания уже не были так ужасны, но по спине колотил холодок: всё-таки Мэд был здесь совсем один. Было бы неплохо отыскать других людей, ведь Петербург сам по себе не способен дать ему никаких ответов.
Так думал Мэд, не знающий ничего о месте, где ему довелось оказаться.
С каждым шагом он притирался к холодному воздуху. Стены домов становились продолжением его рук, поверхность луж дрожала, отвечая взволнованному дыханию. Последнее прибежище выживших неохотно и размеренно впускало в свои объятия одного из тех, в чьих руках находился ключ к будущему.
***
Мирон обернулся. Холодный ветер тревожными завываниями пронёсся вдоль стены, окружившей город, поднял с земли сорванные афиши, которые не успели размокнуть и сгнить в талых лужах.
— Что-то не так? — Рудбой остановился.
Они возвращались домой. Ветер проникал сквозь тонкие одежды и холодил тело. Заболевать
— Да, — Мирон не стал кривить душой. Он помнил это тревожное чувство, уже возникшее и исчезнувшее однажды столь неожиданно, что сомневаться в его нечеловеческой природе не приходилось. — Мэддисон называл это сменой настроения.
Мирон развернулся и зашагал к Воротам. Евстигнееву пришлось поторопиться, чтобы догнать его.
— Ты можешь не останавливаться на полуслове? — упрекнул он, всплеснув руками. Об относительном, но всё же тепле плохо отапливаемых квартир пришлось на время позабыть. Впереди уже маячила спина, отчего-то напряжённая.
Мирон не придал значения словам друга, резко их оборвав:
— У нас гости.
***
В маленькой подсохшей луже что-то блеснуло. Мэд пробрался к ней, перелезая через груду кирпичей и досок, и достал из воды небольшой плеер. Отряхнул его от воды, понажимал на кнопки и убедился в том, что плеер рабочий. Провод наушников тянулся вниз, утопая в грязи — вот уж чем точно теперь нельзя будет воспользоваться. Мэд посмотрел на плейлист.
«В подземке не слушают такое», — подумал он, убирая находку в карман куртки. Возможно, эта музыка поможет ему что-нибудь вспомнить.
Возможно, он сможет найти поблизости магазин электроники, если его, конечно же, не разграбили.
Возможно, наушники есть в какой-нибудь из оставленных квартир.
Нет, он не должен об этом думать.
Нет, это не его мысли. За него говорит воровская сущность улиц.
К югу дома зашумели перекатами крыши. Отбросив в сторону неправильные мысли, Мэд замешкался: стоило ли ему идти туда, куда его что-то направляло? Поддавшись этому чувству однажды, он вышел на людей. Испытав это один раз, он навсегда запомнил новое чувство.
Тем, что вело его, был ключ.
Мэд решил, что ничего плохого не произойдёт, если он подойдёт ближе и посмотрит на всё со стороны, что бы там ни случилось.
***
Этим утром они подобрались к стене, чтобы посмотреть на тёмную полосу, нависшую над горизонтом. Последние пару дней она не сходила с места — Джарахов был уверен, что в области бушует непогода. «Не добралась бы она сюда», — говорил Хованский.
Их осторожные беседы прервало неожиданно громкое событие.
От пронзившего воздух грохота Юра едва не свалился со скамейки. Эльдар подпрыгнул, соскочив вниз и, падая, ударился затылком. Он выругался, потирая ушибленное место.