Мелиан. Охота Дикой Кошки
Шрифт:
едва касаются плеч, а длинные пряди у висков достигают широкого пояса – излучал
доброжелательность и искренний интерес. Но я ощущала кожей нешуточное напряжение,
исходящее от него. Интересно, что же заставило его так нервничать?
Я лучезарно улыбнулась собеседнику, словно пределом моих мечтаний был ответ на этот вопрос.
Улыбка вышла немного усталой: мне пришлось выдержать череду аудиенций и бесед со
стражниками и визирями всех видов и мастей, ответить на совершенно
превзойти себя в дружелюбии и велеречии, дабы убедить всех в том, что моё желание побывать во
дворце безобидно и продиктовано лишь стремлением посмотреть на «Лилию Небес» изнутри и
пообщаться с калифом лично. Что ж, сегодня голубка Гвиленны(37) вспорхнула мне на плечо, и
теперь я разговаривала с первым визирем.
– Я очень рада оказаться в этом дворце, Аль Эхмат-эгга(38), - одобрительное выражение лица
визиря показало мне, что он доволен тем, что я потрудилась заранее выяснить, как его зовут.
– Я
столько читала о нём, о калифате. Да я буквально брежу Ранаханном!
«Тебе нужно изобразить неподдельный восторг», - строго сказала я себе. – «Представь, как ты
достигаешь берегов Призрака».
Я почувствовала, как глаза вспыхнули ярким огнём восторга. Отнеся это на счет прелестей
Ранаханна, визирь удовлетворенно склонил голову, показав, что готов выслушать мои дальнейшие
восторженные излияния.
Мы сидели друг напротив друга на низких кушетках в приемном покое визиря – просторной
комнате, изысканно отделанной яшмой и опалами. На стенах красовались фрески, изображающие
сцены из Священной книги, а пол покрывали ковры с мягчайшим ворсом, поглощающим любые
звуки. Ранаханн не зря славился на все четыре материка не только искусными оружейниками и
ювелирами, но и непревзойденными ковровых дел мастерицами. Позади меня, как недвижимое
изваяние, стоял Дарсан, а у двери дежурил рослый стражник с непроницаемым лицом. Очевидно,
визирь рассудил, что хрупкая девушка и юноша далеко не самого атлетического сложения не
представляют особой опасности. Аль Эхмат вальяжно раскинулся напротив меня, время от времени
прикладываясь к трубке кальяна, от которого я вежливо отказалась.
28
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
Выпалив фразу и почувствовав, что в ней не хватает накала чувств, я всплеснула руками, будто бы
охваченная взволнованным трепетом. Кисейная шаль, накинутая на плечи, всколыхнулась, на миг
явив господину Аль Эхмату шею. Визирь заметно покраснел.
– Видите ли, эгга, - продолжила я медовым голосом. - Богатые люди иногда позволяют
небольшие слабости. Я достаточно богата, чтобы время от времени баловать себя. Для кого-то
отрадой является охота, для кого-то - веселые пиры с друзьями...
– А что отрада для вас? - хриплым голосом перебил Аль Эхмат, откладывая трубку кальяна,
наклоняясь вперед и пожирая меня глазами. Если я смыслю толк в мужчинах, то можно считать,
что и этот не устоял перед моими чарами.
Я расслабленно откинулась на широкую спинку кушетки, томно прикрыла глаза и мягко
промурлыкала:
– А я, мой эгга, охотница за редкостями. Немного неожиданное увлечение для женщины, признаю,
но кровь закипает, стоит мне увидеть древнюю амфору или статую, извлеченную с морского дна.
Ну, а истинное счастье – добавить что-то в свою коллекцию редкостей!
Нет ничего приятнее, чем говорить правду. Пусть даже и капельку завуалированную.
Я порывисто вздохнула и резко выпрямилась. Шаль с легким шелестом соскользнула с моих плеч,
явив взору визиря и охранника всю прелесть расшитой бисером и стеклярусом короткой кофточки
Назиры, призванной скрывать, а на деле лишь подчеркивающей мои достоинства.
За моей спиной на Дарсана вновь напал приступ кашля. Глаза визиря и его охранника
затуманились, обжигая меня недвусмысленными взглядам. Выждав ради закрепления эффекта
пару ударов сердца, я стыдливо зарделась и накинула кисею на плечи.
Визирь глубоко вздохнул и начал:
– Каэрре-хэннум, я...
Закончить фразу ему не дали.
За его спиной распахнулась золочёная дверь, инкрустированная сердоликом. В комнате возник еще
один обитатель "Лилии".
Не оборачиваясь, я почувствовала, как Дарсана пробила крупная дрожь. Даже без этого было ясно
как день, кто перед нами.
На первый взгляд он показался просто огромным, потому что я смотрела на него снизу вверх.
Потом стало понятно, что капитан Коннар выше меня лишь на голову.
На моём пути встречалось мало северян, но всех их роднило одно: густые, вьющиеся чёрные
волосы, по-волчьи хищные черты лица и массивное телосложение. Капитан Коннар служил ярким
образчиком северного народа, отличаясь от своих соплеменников разве что выдубленной жарким
солнцем Ранаханна кожей и длинными волосами, не заплетенными по обычаям Севера(39) в косу, а
свободно рассыпавшимися по плечам. На вид капитану было около тридцати лет, но угрюмое
выражение лица и пронзительные глаза добавляли ещё лет пять.
По острому взгляду, который капитан метнул в нашу сторону, было понятно, что с ним лучше