Мельница Морквина
Шрифт:
Так повторялось двадцать восемь раз, между двумя полными лунами. От целой стаи моих лучших нетопырей осталась жалкая связка. Но я здесь, в замке!
Он разлил густо-красное содержимое по двум колбам, соединил их хитросплетениями изогнутых стеклянных трубок, бросил в жаровню горсть бесцветного порошка, отчего по комнате пополз тонкий сладковатый запах. Перетянул руку девушки кожаным ремешком и, сделав крошечный нарез, вставил в вену узкий конец стеклянной трубки. Булькнув, кровь стала медленно переливаться принцессе.
К утру, она
Весь следующий день Оркмахи не отходил от ее изголовья, совершал пассы, окуривал ее дымом от многочисленных болотных снадобий, читал заговоры.
На вторую ночь он развел остатки сухой крови и повторил переливание. Утром у принцессы дрогнули дважды густые тяжелые ресницы, но этим дело и ограничилось.
Летучие мыши перестарались. Колдун запаниковал. У него кончилась сухая кровь. Срочно нужна была свежая.
– Сначала создадим,– пробормотал он,– потом боремся…
И вечером второго дня он вышел из комнаты. Тотчас к нему приступил начальник стражи Ансгар, все это время дежуривший у двери с двумя вооруженными стражниками.
– Приведите двенадцать незамужних девиц!– потребовал колдун и, не отвечая на вопросы, вернулся обратно.
Спустя полчаса, девушки кругом стояли у ложа больной. Каждой из них Оркмахи дал по черной горящей свече, приготовленной из воска, черного ила и десятка его волшебных снадобий.
Когда под потолком собралось густое клубящееся облако, а одурманенные девушки застыли, как изваяния, Спилгрим принялся за дело.
Вначале он осторожно отпил несколько капель крови из надреза на руке принцессы.
– Сладенькая,– заклекотал он, судорожно дергая зелеными ноздрями и распахнув, сложенные обычно за спиной, костистые крылья.
– Отойди от девушки!– рявкнул колдун.– Сейчас вся надежда на тебя. Спутаешь кровь, и принцесса умрет. Живыми нам тогда не уйти.
Спилгрим покружил немного по комнате и, успокоившись, двинулся быстро по кругу, по очереди прокусывая каждой девушке вену позади колена, там, где не так заметны будут следы от его зубов.
Синни из Бохерин, румяная полногрудая толстушка, не так давно взятая в замок стряпухой, стояла четвертой. Не в силах больше сдерживаться, мучимый голодными спазмами, вампир прокусил ей вену и, прильнув, принялся взахлеб, с жадностью высасывать кровь.
– Где ты, гаденыш?!– колдун ненадолго потерял Спилгрима из виду. Лицо Синни, еще минуту назад пышущее здоровьем, сделалось бледным, мучнисто-вялым.
В два прыжка колдун оказался рядом. Рывком оттащил обезумевшего от крови вампира. Встряхнул его так, что клацнули длинные клыки. Зарычал, давясь от злобы:
– Ты что творишь, нетопырь болотный?! Погубить нас решил?! Да я с тебя шкуру сдеру, на куски порублю! Лучше я сам тебя съем, чем утром, по твоей милости, нас обоих скормят собакам. Убью!..– Выйдя из себя, колдун принялся колотить вампира.
– Прости, хозяин…– хрипел Спилгрим,– не удержался я, тяжело мне, не могу я без крови…
Колдун
Оценив угрозу, Спилгрим взмолился:
– Клянусь мамой! В рот не возьму, от жажды умру, ни-ни без спросу!..
Оркмахи оттолкнул его, брезгливо отер руки.
– Живо за дело!
Похожая кровь оказалась у любимой служанки принцессы – Тенил, застывшей со свечой самой последней. Колдун быстро откачал у нее полную, до краев, колбу крови, перелил, не мешкая, принцессе.
Распахнул окно, выгнал из комнаты остатки дыма. Разбудил и вытолкал из комнаты девушек.
– Ступайте, ступайте,– торопил он,– вы свое дело сделали…
Утром, едва держась на ногах, он вышел к сгрудившимся у дверей придворным. Поклонился и сдержанно объявил:
– Милостью Божьей, принцесса здорова!
И вечером все собрались в тронном зале.
Король Одел сказал:
– Ты вернул нам надежду. Обещаю исполнить все, о чем не попросишь.
– Я попрошу,– отвечал Оркмахи.– Я хочу, чтобы Вы, своей королевской и отцовской властью, соединили два любящих сердца. Принцессы Ригхан и…
По залу прокатился ропот. За столом, среди придворных и успевших съехаться нескольких близких соседей – хозяина западных земель лорда Одхана с двумя неженатыми сыновьями, недавно овдовевшего графа Годуэнского, сидели еще четверо женихов – славных юношей из самых благородных семейств острова. Не говоря уже о принце Вильмете, сыне Лиаргильского короля, с детства считавшегося женихом принцессы.
Его отец и славный король Одел были друзьями и верными союзниками и, когда родились их дети, сговорились поженить их.
Но принцесса, едва ли не от рождения отличавшаяся своенравным характером, всегда заявляла, что станет женой лишь того, кого выберет сама. И, любящий ее Одел, соглашался, втайне лелея мечту, что его дочь все же остановится на принце Вильмете.
А теперь горбун, поймав его на слове, может разрушить планы двух великих королей и, мало того, сделать несчастной его единственную дочь.
Но ни один мускул не дрогнул на благородном лице Одела.
– Что ж,– сказал он,– мое слово. Назови имя жениха принцессы.
– Принц,– быстро вымолвил карлик. Любящий ее всем сердцем принц Вильмет, сын Лиаргильского короля.
Старый Одел сел. Выдохнув, наконец, опустились на скамьи гости и придворные, с великим напряжением ожидавшие слов карлика. Слуги быстро наполнили кубки вином, и Одел произнес:
– Пусть будет так.– И, не сдерживая больше радости, прибавил.– Отныне они помолвлены! День свадьбы мы объявим позднее, когда приедет мой друг, король Лиаргиля.