Мелочи жизни
Шрифт:
Антонина Павловна подкрашивала глаза у зеркала. Осуждая подобное проявление легкомыслия у своих учениц, она очень старательно подводила уголки глаз. Говорить ей это не мешало. Даже наоборот, она радовалась своему умению делать несколько дел сразу.
— Я не знаю! По-моему, это становится неприличным! То есть это всегда было неприлично, но сейчас... Это переходит все границы! Ну нельзя! Нельзя с таким животом ходить на уроки!
Маша всегда осуждала подобную категоричность, к тому же считала рождение
— Но девочке осталось всего полгода до конца школы.
— Ничего себе девочка! Мать-героиня! Да какие полгода?! Трех месяцев не пройдет, как она родит! — Антонина Павловна очень не любила, когда с ней не соглашаются. — Я, конечно, понимаю, что Костикова подруга вашей дочери!..
— Господи, Антонина Павловна! Да это-то тут при чем?
— А при том, милочка, что я бы на вашем месте еще десять раз подумала бы — позволять ли им общаться!
— Они взрослые люди. — Маша попробовала уйти от разговора.
— Взрослые люди сейчас не рожают. — Долгая работа в школе научила Антонину Павловну формулировать мысли коротко и ясно. Иногда это даже получалось эффектно. — Взрослые люди ждут, когда жизнь легче станет. Нечего нищих плодить!
Маше было что ответить, но она не успела. Дверь открылась, и на пороге появился Игорь Андреевич Шведов. В первый момент Маша остолбенела: так не вязалось присутствие элегантного, высокого, красивого Игоря с убогой обстановкой учительской. Но когда Игорь заговорил...
.— Мария Петровна, к вам можно?
Маша вскочила, растерянно посмотрела на Антонину Павловну, на Шведова, снова на Антонину Павловну. Наконец, с трудом взяв себя в руки, смогла ответить:
— Игорь Андреевич... Очень хорошо, что вы пришли! Как раз проверяю тетрадь вашего сына. — И с этими словами Маша увела модельера прочь из учительской. Картина, надо сказать, печальная...
Антонина Павловна даже не подозрительно, а сочувственно посмотрела им вслед. Убедившись, что дверь захлопнулась, подошла к столу, за которым Маша проверяла тетради. Повернула открытую тетрадь обложкой вверх. Фамилия на ней, вопреки утверждениям Маши, что она проверяла тетрадь сына импозантного «визитера», фамилия на тетради оказалась женская.
В коридоре Маша завела Шведова за угол и только собралась с духом... Но он ее опередил:
— Будешь опять ругаться, что я сюда пришел?
Маша разом потеряла решительность. И ответила обреченно:
— Я знала, что это рано или поздно произойдет.
Игорь наоборот излучал оптимизм. Даже пытался шутить.
— И что сейчас? Рано?.. Или поздно?!
Маша не могла сказать ничего внятного. Она только гладила лацканы его пиджака, сшитого по моде следующего года, и повторяла беззвучно:
— Игорь... Игорь... Игорь...
— Почему
— Я виновата...
— Ты можешь объяснить, что происходит?.. — Как человек дела Шведов предпочитал ясность во взаимоотношениях. Но добиться ясности от плачущей женщины невозможно.
— Как хорошо, что ты все-таки пришел.
А дома у Маши шли сборы в дальнюю дорогу. Юля сломил; сопротивление большого семейного чемодана, и тот покорно давал укладывать в себя джентльменский набор современного делового человека.
Но, даже доверяя дочери, Сергей не мог удержаться от замечаний.
— Аккуратней, аккуратней!
— Ну пап! Ничего с твоей водкой не будет.
— Это не просто водка! — деланно возмутился Сергей. — Это русский сувенир! Представительский подарок на переговорах!
— Лучше бы ты его на что-нибудь поменял. — Юля гордилась своей практичностью.
— Ну конечно. Приехать в Англию на три дня и ходить менять водку на колготки.
— Не на колготки, а на лосины! — пришел черед возмутиться Юле.
— Да привезу я тебе твои лосины! Не нервничай. И лосины... — Сергею показалось, что можно скаламбурить, — и оленины, и медвежатины... Лучше скажи, где мать?
— Вообще, должна уже быть. Она же знает, когда у тебя рейс.
Сергей в растерянности остановился перед раскрытой дверцей шкафа, на которой висели его галстуки. Все пять Причем первый — это еще тот, подаренный отцом на выпускной вечер в школе. Пока он работал в лаборатории НИИ, ему в голову не могло прийти ходить на работу в галстуке. Теперь не так. Сергей поднял голову и встретился взглядом с дочерью.
— Какие брать?
— Все. — Юля не церемонилась. — И еще купи там. Нормальный.
— А эти, конечно, ненормальные!..
Но дочь не хотела конфликтов и, ловко сунув галстуки в чемодан, перевела разговор на другую тему:
— Тебе с собой завтрак сделать?
— В самолете покормят. Не надо.
От дальнейших уточнений отвлек звонок в дверь.
— О! Мать!
Сергей радостно пошел открывать. Но на пороге стоял улыбающийся Гоша.
— Гоша?.. — Сергей не смог скрыть удивления.
— Привет, родственничек. — Кажется, Гоша улыбался всегда, даже во сне. — Вот пришел проводить. Не прогонишь? Я ненадолго. Англия — это, конечно, неплохо, но Франция, старик, круче! Мне есть с чем сравнивать!
— Ну как я мог тогда поехать. Ты же помнишь, что тогда с Сашкой происходило... — Даже вспоминая, Сергей помрачнел и покачал головой.
— Помню-помню... Потому и пришел.
— Что случилось?! — Что-то в улыбающемся Гоше показалось Сергею тревожным.
— Да ты не волнуйся, не волнуйся. — Гоша уверенно прошел в комнату. — Это я так!