Мемориал. Семейный портрет
Шрифт:
– Ничего-ничего. Мы сейчас. Ноги надо повыше. Кофейку черного приготовить?
– О Господи! Если можно!
Она кинулась на кухню, вернулась с чашками. Сперва Эдвард лежал с закрытыми глазами. Потом открыл, стал на нее смотреть. Она так проворно двигалась. Мигом приготовила кофе. На удивление быстро. Маргарет - о, Маргарет не застигнешь врасплох. И раньше, бывало, ему кофеек варила.
– Вот, пожалуйста, - она улыбнулась.
Он попытался приподняться на локте. Рухнул со стоном.
– Я совсем ни в дугу.
– Дай-ка я.
Улыбаясь,
– Маргарет.
– Да, Эдвард.
– Хочу задать тебе один вопрос.
– Валяй.
– Почему, - Эдвард выговаривал слова с этой своей особенной старательностью, - почему, черт побери, ты так ко мне добра?
– Так уж и добра?
– Да. А почему, одному Богу известно. Мне тоже хотелось бы знать.
Она отвела взгляд.
– И это так важно?
Но говорила она очень тихо, почти шептала. И Эдвард вдруг рванулся, бешено, будто высвобождаясь из пут. Приподнялся на локте. Почти заорал:
– Маргарет!
– Да, ну чего ты?
– Увези меня отсюда. Она улыбалась.
– Куда?
– Неважно. Куда хочешь. Подальше от этого проклятого города. От этой жуткой страны.
– Ладно.
– Увезешь? Обещаешь?
– Ну да, - она его успокоила.
– Ну конечно.
– Когда?
– Как только получится.
– Завтра?
– Завтра не выйдет.
– Но скоро?
– Да.
– Слава Богу!
Он приподнялся, повернулся, уронил голову ей в колени. И смотрел на нее снизу вверх со странной, мальчишеской, несчастной улыбкой.
– Но ты это серьезно?
– Конечно, милый. Если ты это серьезно.
Секунду он лежал не шевелясь. Потом выговорил, очень отчетливо, как будто про себя, как будто совсем протрезвел:
– Не знаю, выдержишь ли ты.
– Я постараюсь, - сказала Маргарет, а пальцы уже сами бежали по его волосам. Она на него не смотрела. У нее дрожали губы. В глазах стояли слезы. Вот он и сказал. Наконец.
Как узник, связанный перед пыткой, Эрик лежал неподвижно, сжав кулаки, на своей узкой постели. Врун! Лицемер! Жулик! Он бешено смотрел в темный потолок. Просто приревновал. Все из-за ревности, все!
Да я в десять тысяч раз хуже Эдварда, думал Эрик. В миллион раз хуже.
И как меня только земля носит.
Спустя три недели с лишним Эрик получил открытку, судя по штемпелю, с юга Франции. Под небом цвета клубничного мороженого мрел пронзительно синий залив. С одного краю небо чуть наползло на море, серо-буро-малиновым вымазав горизонт.
Текст был краток:
Пожалуйста, прими это в качестве алиби.
Эдвард.
* * *
Морис тоже получил открытку. Текст был еще на два слова короче:
Вот где я живу.
Морис бросил беглый взгляд на открытку,
У Мориса и так огорчений хватало.
Случилась ужасно неприятная штука.
Карри говорил, и не раз, что пусть, мол, Морис пользуется "санбимом" в его отсутствие. Ну и естественно, Морис стал регулярно пользоваться. Ну и конечно, были кой-какие царапины, и в гараже только посмеивались и преспокойно все ставили в счет Карри. И тот никакого шума не поднимал.
И так все шло вполне себе мирно и гладко, но на прошлой неделе Морису дико не повезло, он буквально врезался в кирпичную стену, когда на крутом вираже хотел объехать одного кретина велосипедиста. И Фарнкомб, он тоже сидел в машине, сломал себе ключицу и руку. И Карри вдруг буквально озверел, с чего - абсолютно невозможно понять. Морису просто было жаль, вообще, что водил дружбу с таким человеком. И Джимми, главное, сунул нос в это дело, истерзал буквально своим дотошным расследованием, вот что паршиво.
Ну и Морис, естественно, почти совсем забыл о существовании Эдварда Блейка.
Мозг Эрика, если только не был занят настоящей работой, бился над ответным письмом Эдварду Блейку. Набрасывались и сразу уничтожались черновики. То слишком длинно выходило. То слишком коротко. И что можно, собственно, написать? Непонятно.
Так и осталось письмо ненаписанным.
Книга четвертая 1929
I
Фары выхватили объявление на дереве "Нарушитель ответит по закону". Кто-то вырезал перочинным ножичком, потом мелом забелил.
Морис взвизгнул на крутом вираже:
– Просыпайтесь, приехали!
Мэри уютно потянулась на заднем сиденье, сонно проворковала:
– Успокойся. Не приехали еще.
– Ворота сами открываем?
– спрашивал Эдвард, - или привратника ждем?
– Вы привратник и есть, - кричал Морис.
– Что за шум, из-за чего такое волнение?
– спрашивал томный голос Маргарет с заднего сиденья.
– Авария приключилась?
– Нет, - отозвался Эдвард, - мы достигли Джон-оТроте, а Мэри купальный костюм не захватила.
Открыл дверцу, вышагнул на затекших ногах.
– Бог ты мой, ну и холодрыга!
– Ну и держи это при себе, моя радость, - сказала Мэри.
– Мы тебе и так поверим.
Эдвард передернулся. Утро было мрачное, серое и сырое. Ворота заледенели, не поддавались. С вязов вдоль аллеи моросило, капало с каждой ветки. Хилый, холодный рассвет вставал над Дербиширом, отускляя лучи фар.
Прямо им в спину пыхтел двухместный автомобильчик Томми Рэмсботтэма. Эдвард подошел, сунул голову внутрь: