Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
Крутиков взял приказ комфронтом, но не уходил.
– Что-то случилось?
– Глаза маршала посуровели.
– В подразделении охраны штаба ЧП, - глухо выдавил из себя генерал.
– Сержант с двумя бойцами ходил на рыбалку, и один боец утонул в реке.
– Да вы что? Бои ещё не начались, а у нас появились потери?
– Маршал порывисто встал.
– Есть приказ - никого из расположения части на время проведения операции не отпускать! А тут вдруг рыбалка! Узнайте, кто разрешил эту самую рыбалку, и строго накажите!
– Рыбалку я разрешил, товарищ маршал, - неожиданно сказал Крутиков.
– Ребята всю ночь несли службу, попросились
– Вы?!
– прервал Мерецков.
– Вот уж не ожидал от вас такого подарочка! Спасибо, Алексей Николаевич, удружили. Как это произошло?
– По-глупому всё вышло, - вздохнул Крутиков.
– Все трое находились в лодке. У бойца ветер сорвал с головы фуражку, и она оказалась в воде. Он нагнулся, чтобы взять её, а лодка черпнула воды и перевернулась. Молодой сапёр не умел плавать и захлебнулся. Пока его вытаскивали на берег, он умер.
– Как же боец попал в сапёры, если не умел плавать?
– удивился маршал.
– Сапёры ведь наводят понтоны, работают на воде... Странно, однако.
– Он взглянул на Крутикова.
– Ладно, мы к этому ЧП ещё вернёмся, а сейчас поспешите передать командармам мой приказ...
В ночь на 8 августа Мерецков поехал на КП генерала Белобородова. Командарм доложил, что 1-я Краснознаменная армия готова к наступлению и ждёт приказа.
– Скорее бы уж начать, - вздохнул генерал Белобородов и улыбнулся, но его улыбка получилась натянутой. Помолчали.
– У меня в штабе есть историк, раньше он преподавал в школе, а теперь капитан, - заговорил командарм.
– Вчера я с ним едва не повздорил. Он уверяет, что не все немцы фашисты, среди них есть немало рабочих от станка, и они не разделяют агрессивной политики Гитлера. Да и вообще, сказал он, мы наладили связи с Германией, когда ещё было древнерусское государство. И знаете, что он мне заявил?
– Что же?
– Черты лица Мерецкова смягчились, суровости на нём как не бывало.
– Говорит, в одиннадцатом веке дочь Ярослава Мудрого Анна стала королевой Франции и после смерти короля Генриха Первого из-за малолетства своего сына, наследника французского престола, управляла страной. А внучка Ярослава Мудрого была германской императрицей и решала сложные вопросы европейской политики.
– И что тебя смущает?
– То, что Гитлер плюнул на все наши добрые связи и пошёл на Россию войной.
– На Украине говорят, голова без ума что фонарь без свечки! Таков и Гитлер, - усмехнулся Мерецков.
– Надо быть глупцом, чтобы пойти на нас войной. До него это уже делал Наполеон. И что же? Он потерял на полях России всю свою армию и еле живой с горсткой разбитых войск добрался до Франции. Гитлеру тоже захотелось русских земель и русской нефти, но вместо этого попал на тот свет...
Его прервал телефонный звонок. Командарм снял трубку.
Звонил Василевский. Он сообщил, что утром должен получить из Генштаба важный документ, а какой - неизвестно.
Важным документом оказалось заявление советского правительства об объявлении войны Японии. Утром его передали по всесоюзному радио, а вскоре Мерецкову вручили текст штабные радисты, принявшие его. Ознакомившись с документом, маршал Мерецков произнёс:
– Завтра начнём наступление!
– Наконец-то!
– обрадовался генерал Белобородов.
– Я даже похудел от напряжения, - улыбнулся он.
Раннее, подернутое серой дымкой утро 8 августа. 11 войсковых армий ещё вчера заняли исходные позиции. 26 тысяч орудий и миномётов готовы
Мерецков стоял на КП собранный и задумчивый. А командарм 5-й Белобородов заметно волновался, скулы у него напряглись, покраснели.
– Плохо дело, Кирилл Афанасьевич, - сказал он.
– Со стороны Тихого океана плывут свинцовые тучи, поднялся ветер. А вдруг грянет дождь?
Так оно и случилось. Едва ночь окутала землю, как иссиня-чёрное небо рассекла молния. Загремели раскаты грома, и вскоре хлынул тропический ливень. А в час ночи по дальневосточному времени должно было начаться наступление. Но дождь не утихал, становился сильнее. Мерецков не на шутку встревожился: что делать? Его расчёт был на то, чтобы повторить здесь опыт Берлинской операции - атаковать врага глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. «Это было, Кирилл, какое-то чудо!
– рассказывал Мерецкову маршал Жуков, когда в Москве они готовились к параду Победы.
– По моему сигналу вспыхнули сто сорок прожекторов, расположенных через каждые двести метров. Более ста миллиардов свечей ослепили противника и все его укрепления. На поле боя светло, как днём, и сотни наших танков ринулись в атаку, а за ними пошла матушка-пехота. Это была потрясающая картина, я не мог оторвать от неё глаз...»
Тогда-то у Кирилла Афанасьевича и созрела мысль сделать на фронте то же самое, что сделал маршал Жуков при штурме Берлина. И вдруг этот ливень.
– Придётся наступать без артподготовки, - обронил Мерецков, глядя на командарма.
– У меня такого ещё не было, - признался Белобородов.
– Надо бы ещё подождать...
– Может, и вправду подождать, авось поутихнет?
– предложил начальник артиллерии фронта генерал Дегтярёв.
Мерецков заколебался. А войска на исходных рубежах ждут сигнала... Маршал наконец кивнул:
– Будем наступать!..
«Советские воины бросились вперёд без артподготовки, - рассказывал Мерецков.
– Передовые отряды оседлали узлы дорог, ворвались в населённые пункты, навели панику в обороне врага. Внезапность сыграла свою роль. Ливень позволил советским бойцам в кромешной тьме ворваться в укреплённые районы и застать противника врасплох». Наступательный порыв наших войск был неудержимым. К утру передовые отряды продвинулись вглубь вражеской территории на несколько километров. В 8 часов 30 минут перешли в наступление главные силы фронта - в первый день 5-я армия прорвала укрепрайон и продвинулась на 25 километров. Это обрадовало Мерецкова, и он поспешил выйти на связь с генералом Крыловым.
– Как обстановка, Николай Иванович?
Крылов ответил, что всё идёт без задержки. Беда в другом: самураи под сильным огнём не бегут, сражаются до последнего.
– Коль так, мы их бьём и не щадим!
– громко раздавалось в телефонной трубке.
– Иногда выхода у нас, товарищ Второй, нет!
Мерецков отключил связь и с удовлетворением отметил, что у командарма Крылова дело спорится, а вот 1-я Краснознаменная пока о себе не даёт знать. Когда сказал об этом генералу Крутикову, тот ответил, что по тайге, бездорожью краснознамёнцы уже преодолели до шести километров. А на четвёртый день сражения 26-й стрелковый корпус этой армии завязал бои на подступах к городу Муданьцзян. Передовой отряд корпуса прошёл по глухой тайге сорок километров и ворвался в город Мулин.