Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Ты всё понял?
– спросил он.
– Наступление продолжать!
Маршал тут же связался с адмиралом Юмашевым. То, о чём сообщил Юмашев, успокоило Кирилла Афанасьевича: морской десант в порту Сейсин на побережье Северной Кореи высажен. Десантники заняли большую часть города, а вчера вместе с подошедшими частями 393-й стрелковой дивизии 25-й армии захватили Сейсинскую военно-морскую базу и вышли на коммуникации 3-й японской армии, отсекая войска 17-го японского фронта от 1-го и от побережья Японского моря.
Позднее корабли флота высадили штурмовые отряды, которые захватили город Ганзен, а самолёты 9-й воздушной армии генерала Соколова
К маршалу вошёл генерал Крутиков. Он сообщил, что радисты штаба приняли обращение главнокомандующего Квантунской армией генерала Ямады [20] к советскому командованию, и вручил бланк с текстом. Мерецков прочёл: «Главнокомандующему советскими войсками на Дальнем Востоке, - радировал Ямада.
– Я отдал приказ японским войскам немедленно прекратить военные действия и сдать оружие советским войскам».
20
Ямада Отодзо (1881-1965) - японский генерал. С 1912 г. на командных должностях в армии. В 1934-1937 гг. начальник академии японского генштаба. С 1939 г. главком группы экспедиционных войск Японии в Центральном Китае. С 1944 г. командующий Квантунской армией, которая была разбита Красной Армией в 1945 г.
– Приказ отдал, а японцы продолжают сопротивляться нашим войскам, - посетовал генерал Крутиков.
Мерецков позвонил главкому маршалу Василевскому и доложил о предложении генерала Ямады, добавив что, несмотря на это, японцы всё ещё сражаются.
– Хорошо, Кирилл Афанасьевич, я сейчас пошлю ему депешу, - заверил Василевский.
Телеграмма главкома была короткой. Он потребовал от японцев сложить оружие к 12.00 20 августа и сдаться в плен. Как только японские войска начнут сдавать оружие, подчеркнул Василевский, советские войска прекратят боевые действия. Ответ, к удивлению главкома, поступил к вечеру: «Советскому Главному Командованию войск на Дальнем Востоке. Я, командующий Квантунской армией, готов выполнить все условия капитуляции. Ямада». Маршал Василевский дал знать об этом Мерецкову.
– Ямада согласен на все условия капитуляции, - сказал Александр Михайлович.
– Подготовьте директиву о дислокации в масштабе фронта лагерей для пленных. Их будет десятки, сотни тысяч. Уже сейчас подумайте, как и где их кормить, пока мы не решим этот вопрос с Ямадой. Я скоро приеду к вам.
Маршал Василевский прибыл в хорошем расположении духа. Мерецков сказал, что приготовил ему сюрприз: в Харбине высадился десант во главе с заместителем начальника штаба фронта генералом Шелаховым, бойцы взяли в плен начальника штаба Квантунской армии генерала Хату и он, Мерецков, приказал Шелахову доставить именитого самурая на КП фронта.
– Через час «гости» будут здесь, - заключил Мерецков.
– Да, это сюрприз, - усмехнулся Василевский.
– Что ж, поглядим на генерала, что он из себя представляет. Кстати, до войны Хата был военным атташе в японском посольстве в Москве.
– Он разведчик?
– Кирилл Афанасьевич посуровел.
–
– Василевский пожал плечами.
– Ещё какой разведчик! Его хотели выдворить из Москвы за то, что он как ищейка бегал по столице и всё вынюхивал, но с поличным так и не поймали. Что-то Берия не сработал.
У штаба остановился «газик», и из него вышли пленные японцы. Впереди с угрюмым видом шагал генерал Хата, следом за ним - два офицера и наша охрана. Встретивший дежурный по штабу провёл «гостей» в кабинет комфронтом. Их усадили за стол, и маршал Василевский начал допрос. Он спросил, как зовут генерала.
– Хипосабуро Хата, - перевёл переводчик, а японский генерал отвесил поклон обоим маршалам.
– Где находится ваш командующий генерал Ямада?
– спросил Василевский.
– В ставке в городе Чанчунь, зовут его Отодзо Ямада. Он очень переживает наше поражение, даже не смог лично прибыть к вам.
«Перед нами сидел бритоголовый человек с угрюмым лицом, - писал позднее маршал Мерецков.
– Ворот его рубашки был расстегнут, как будто ему было трудно дышать. Брови временами непроизвольно дёргались. Обрюзгшее лицо выражало усталость. Не о таком исходе событий мечтал он, конечно».
Генерал Хата попытался убедить Василевского в том, что японские солдаты не имеют зла на русских и если они взяли в руки оружие, то лишь для того, чтобы защитить себя и свою землю.
– От кого защищать, господин генерал? От нас, русских?
– спросил Мерецков.
– Не мы же спровоцировали конфликт у озера Хасан летом тридцать восьмого года, а через год на Халхин-Голе! Вы это сделали, японцы! Вы создали миллионную армию и бросили её к границе Советского Союза в надежде, что если Гитлеру удастся захватить Сталинград, то вы развяжете с нами войну. Но вы, господа хорошие, просчитались, и теперь настала расплата за свои грехи.
Мерецков наблюдал, как реагировал генерал Хата на его слова. Сначала на землистом лице генерала появилась ехидная улыбка, а в глазах блеск, какой бывает у заядлого охотника, завидевшего зверя. Но вскоре улыбка на его лице растаяла, оно стало суровым и даже злым, а огонёк в глаза погас. Он вскинул голову и глухо процедил сквозь зубы:
– Я не политик, господин маршал, я воин и желал бы знать, как советские командиры будут относиться к нашим высшим офицерам и солдатам?
Василевский ответил, что со стороны Красной Армии он гарантирует хорошее отношение ко всем японским пленным, независимо от их чинов и рангов.
Допрос длился больше часа. Генерал Хата под конец заметно оживился, когда маршал Василевский разрешил ему отбыть в Чанчунь, где находилась ставка Квантунской армии, на нашем самолёте.
– Я благодарит советский маршал!
– выразил Хата свои чувства на ломаном русском языке.
Василевский вручил ему документ, отпечатанный на пишущей машинке.
– Это ультиматум, господин Хата, - сказал главком, - и я прошу вас передать его генералу Ямаде.
В ультиматуме советского командования излагались требования о порядке капитуляции и разоружения Квантунской армии. Все мероприятия по выполнению условий капитуляции следовало осуществить через командование и штабы армий. Поэтому с 20 по 25 августа «вся сеть связи штаба Квантунской армии со штабами армий остаётся полностью в распоряжении главнокомандующего Квантунской армией». Последний пункт ультиматума заставил генерала Хату улыбнуться.