Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
Первая «схватка» в Кремле хотя и огорчила Кирилла Афанасьевича, но не подавила в нём тот романтический порыв, с которым он взялся за работу в Генштабе. Но вскоре случилась ещё одна «заминка», она не только огорчила его, но едва не вывела из равновесия. На осень планировалась игра в Белорусском военном округе. Это было вызвано тем, что ситуация на западной границе ещё более обострилась. К германо-итало-японскому пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия. Германия ужесточила воздушные налёты на английские города. Успехи немецкой армии в Западной Европе насторожили руководство Красной Армии. Готовясь к проведению игры
– Кирилл Афанасьевич, военная игра переносится.
– Почему?
– Так решил вождь.
Подошёл второй срок - и снова игру отменили. Но теперь Сталин вызвал к себе наркома обороны и его заместителя Мерецкова и объяснил, что проведение учений в приграничной полосе с применением танков, авиации и тяжёлого вооружения может насторожить немцев, осложнить и без того натянутые отношения с ними. Мерецков понять это никак не мог, о чём и заявил наркому.
– Гитлер в Европе резвится, развязал войну с Англией, а мы почему-то боимся готовить свои вооружённые силы! А вдруг он нападёт и на нас, что тогда?
Маршал Тимошенко осадил его:
– Не горячись, Кирилл Афанасьевич, не то немудрено попасть в число «подозреваемых лиц» по ведомству известного тебе человека. Военную игру мы обязательно проведём. Я завтра же снова поеду в Кремль...
И чудо свершилось! Непонятно, как это удалось наркому, но вождя он убедил, и тот разрешил провести учения, но распорядился, чтобы руководил ими не Мерецков и не маршал Тимошенко, а начальник Оперативного управления Ватутин вместе со своим заместителем Василевским. Увидев, как насупился Мерецков, Сталин сказал:
– Их мало кто знает на Западе, а вас, Семён Константинович, и вас, Кирилл Афанасьевич, в Германии знают как облупленных. Я не удивлюсь, если на вас Гитлер давно открыл досье. Не исключено, что, если вы будете проводить игры, немцы приложат все силы, чтобы узнать, как они проходят и что на них делают. Нам же это ни к чему!..
Сделали так, как посоветовал вождь. Учения прошли хорошо, правительство дало им высокую оценку. Во время доклада в Кремле, выслушав маршала Тимошенко, Сталин спросил, не следует ли в конце декабря провести общие сборы высшего командного состава РККА, пригласить на них командующих военными округами, членов Военных советов и начальников штабов, командиров крупных соединений.
– Подумайте, как это лучше организовать, - распорядился вождь.
– К этим сборам важно подготовить доклады по главным направлениям в вооружённых силах. Когда всё будет готово, прошу меня проинформировать.
– Может быть, и вы выступите на этих сборах?
– предложил Тимошенко.
– И без меня у вас есть кому высказать здравые мысли, - усмехнулся Сталин.
– Зачем терзать нервы Гитлера? Мне говорил наш посол в Германии, что Гитлер ловит каждое моё слово, чтобы найти в нём крамолу для Германии. Тут ведь, Семён Константинович, большая политика!..
16
Сборы проходили в Центральном доме Красной Армии. Участники совещания прослушали шесть докладов, с которыми выступили известные военачальники. Командующий Киевским Особым
– Не то ещё кое-кто подумает, что наши генералы зря едят народный хлеб, - усмехнулся Семён Константинович.
– Конечно, в армии и на военном флоте есть недостатки в обучении войск, и мы с тобой, Кирилл Афанасьевич, ещё не всё сделали, чтобы их стало меньше. Ничего не поделаешь - жизнь сложна и пестра. Один боец сразу тебя понимает, а другому говори сколько угодно, как важно смело и дерзко действовать в бою, однако на учениях он не очень-то старается.
– Я хочу коснуться наших недостатков...
– начал было Мерецков, но нарком прервал его:
– Сам решай, что говорить и как говорить, я тебе доверяю...
Сидя в президиуме, маршал Тимошенко внимательно слушал своего заместителя, выступающего с высокой трибуны, и ему было не по себе. Начальник Генштаба, ничуть не смущаясь, говорил о тех проблемах, решить которые должен был прежде всего нарком обороны.
– Я не открою секрета, товарищи, если скажу, что в нашей Красной Армии устарели уставы, - громко звучал голос Мерецкова в притихшем зале.
– Они давно не отвечают требованиям современной войны и лишь тормозят развитие военного дела...
«А мне об этом и словом не обмолвился», - с горечью отметил Тимошенко.
– Учения в округах, на которых мне довелось быть, проходили в условиях, недостаточно приближённых к боевым, - невозмутимо продолжал Кирилл Афанасьевич.
– Отношение к бойцам было тепличным, как будто мы выращиваем не защитников Родины, готовых за неё пролить кровь, а если надо, то и отдать жизнь, а оранжерейные растения. Кто в этом виноват? Разумеется, командиры, которым подчинены войска. Но есть в этом просчёт и наш с вами...
Жуков, сидевший рядом с Ватутиным, шепнул ему:
– Вот даёт Кирилл Афанасьевич! Тимошенко даже глаза опустил, будто что-то читает.
– Думаешь, ему эта критика по душе?
– усмехнулся Ватутин.
– Очень не по душе, хотя и держится, - согласился Жуков.
На сборах всем военачальникам стало ясно, что надо перестроить работу в округах, армиях и соединениях, быстро и энергично готовить войска к надвигающейся войне, боевую подготовку вести по принципу «учить тому, что нужно на войне» и «делать всё так, как на войне».