Мерецков. Мерцающий луч славы

Золототрубов Александр Михайлович

–  Ты же первый заместитель начальника Генштаба, куда тебе ещё идти?
– удивлённо вскинул брови Мерецков.
– И работаешь ты у Жукова, а у него есть чему поучиться. Так что, Николай Фёдорович, сиди в Генштабе. Лучше скажи, зачем ты ко мне пришёл?

Оказывается, Жуков поручил Ватутину подготовить подробный доклад наркому о состоянии железных дорог всех приграничных военных округов.

–  И что я выяснил?
– спросил Ватутин и сам же ответил: - Массовую выгрузку войск они нам не обеспечат. Что касается немецких железных дорог, идущих по границе Литвы,

то они пропускают более двухсот поездов в сутки, а наши литовские дороги к границам Восточной Пруссии лишь восемьдесят четыре.

–  К сожалению, это так, Николай Фёдорович, - согласился Кирилл Афанасьевич.
– Я уже говорил об этом Сталину, тот - Кагановичу, кое-что улучшилось, но кардинального улучшения в этом деле пока нет. Так и доложи Жукову. Если понадобится, пусть мне позвонит, я объясню ему. Ну а если ты всё же решишь подготовить наркому справку по железным дорогам, то она должна быть короткой и ёмкой, без «ах» и «ох» и всяких других эмоций, как это умеет делать генерал Василевский. У него на этот счёт талант, даже вождь, весьма строгий к докладам и разного рода справкам, хвалил Александра Михайловича.

–  Хорошо, Кирилл Афанасьевич, я постараюсь сделать так, как вы говорите, - сказал Ватутин.
– Потом вы посмотрите справку? Всё же она пойдёт к наркому...

–  Нет вопросов, приходи, рад тебе помочь...

«Зря Мерецков ушёл с поста начальника Генштаба, - уже в который раз подумал Ватутин.
– Умён, что и говорить, и работалось мне с ним легко и с желанием. А с Жуковым у меня что-то не ладится...»

Вскоре после того, как Мерецков сдал дела Жукову, его неожиданно вызвал в Кремль Сталин. Когда Кирилл Афанасьевич вошёл в кабинет вождя, тот о чём-то оживлённо беседовал с Молотовым, но, увидев Мерецкова, сердито спросил:

–  Что же вы, став снова заместителем наркома обороны, перестали докладывать мне текущие дела по военным вопросам?

–  Наверное, скромничает герой сражения с белофиннами, - улыбнулся Вячеслав Михайлович.

Мерецков, ничуть не смущаясь, заявил, что сам он и раньше не ездил в Кремль, а бывал там, когда его вызывали.

–  А почему не принесли мне план создания механизированных корпусов?

Мерецков объяснил, что проект плана с его поправками он подготовил, собрался было доложить его вождю, но Жуков сказал, что сам это сделает.

–  Пока он мне его не принёс, - хмуро вымолвил Сталин.
– Но насчёт мехкорпусов я с ним беседовал. Он хочет иметь их вдвое больше, чем намечено. Я в тупике и не знаю, как быть.

–  Мою точку зрения, вы, товарищ Сталин, знаете, - сдержанно заявил Мерецков.
– Я от неё не отступился. Сейчас у нас новых танков крайне недостаточно. Из чего же создавать корпуса? К лету этого года планируемые мехкорпуса не будут готовы, а к сорок второму году они, пожалуй, появятся, хотя само по себе предложение Жукова заманчиво.

–  По-вашему, когда мы сможем вдвое увеличить число мехкорпусов?
– спросил вождь.

–  К сорок третьему году, не раньше, и то если танковая промышленность не сдаст своих позиций в их производстве.

Сталин откашлялся.

–

 Вячеслав Михайлович уверяет меня, что пребывать вне войны до сорок третьего года мы не сумеем, и я разделяю его мнение. Нас втянут поневоле. Но, возможно, до сорок второго года этого не случится. А порядок формирования и ввода в строй механизированных корпусов мы будем ещё обсуждать. На что сейчас хочу обратить ваше внимание, - продолжал Сталин, - обучение войск! Политбюро считает, что Наркомат обороны мы усилили, возвратив вас туда, и мы ждём от вас, Кирилл Афанасьевич, активной деятельности. Чем вы намерены заняться?

Мерецков сказал, что совершит ряд поездок по военным округам, чтобы посмотреть, как и чему там обучают войска.

–  Разумное решение, - одобрительно произнёс вождь.
– Только будьте весьма строги к тем командирам и начальникам, кто плохо обучает войска. Принимайте меры на месте, у вас для этого есть все полномочия.

Мерецков понял, что приём окончен и он может идти. Он поднялся с места и, глядя на Сталина, сказал:

–  Я начну свою работу с Ленинградского военного округа.

–  У вас там есть крепкая поддержка - Жданов, так что действуйте!

Учения в Ленинградском военном округе, которым руководил генерал Попов, прошли успешно, и Мерецков остался ими доволен. Попова Кирилл Афанасьевич знал давно как вдумчивого военачальника, и хотя тот недавно принял округ, но успел сделать немало полезного.

–  Маркиан Михайлович, ты меня порадовал, - весело произнёс Мерецков.
– Командиры действовали на учениях по-боевому и поставленные задачи решили правильно. Хочу посоветовать наладить более тесное взаимодействие с Балтийским флотом. Флот здесь большой, и флот сильный. Пехота хоть и царица полей, но без боевых кораблей и судов ей водные преграды не преодолеть.

Попов был не робкого десятка, но человек самокритичный.

–  Перед учениями я собирался побывать в штабе у адмирала Трибуца, но не смог и теперь сожалею, - признался он. На его скуластом лице появилась печаль.
– Надо было на учениях высадить пару морских десантов, да не выгорело.
– Он огорчённо вздохнул.
– Тут вы правы на все сто процентов, и я не смею возражать. Учту на будущее.

–  А сам Трибуц на тебя не выходил?

–  Нет.

–  Я поговорю с наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Кузнецовым, - пообещал Мерецков.
– Человек он молодой, но моряк отменный и найдёт что посоветовать Трибуцу.
– Кирилл Афанасьевич помолчал.
– Скажи, Маркиан Михайлович, какова ситуация на границе, тихая?

–  Никак нет, - передёрнул плечами генерал.
– Немецкие самолёты часто нарушают наше воздушное пространство, а сбивать их нам категорически запрещено. Отчего вдруг так?

–  Товарищ Сталин считает, что из-за этого могут возникнуть трения с Германией, с которой, как тебе известно, мы заключили Пакт о ненападении, - пояснил Мерецков.

Попов не сдержался и заявил, что дело идёт к войне, неужели там, наверху, этого не видят?

–  Поверьте, Кирилл Афанасьевич, у меня душа болит...