Мэри Поппинс с Вишневой улицы
Шрифт:
Золотистый столп лучей наискось падал в комнату. Он двигался довольно быстро, вняв, без сомнения, просьбе Джона.
– - Какие вы нежные и теплые. Я так вас люблю, -- сказала Барбара, стараясь поймать в кулачок хотя бы один луч.
– - Милая девочка, -- ответили лучи и стали гладить ее щечки.
– - Тебе нравится, как мы ласкаем тебя?
– - видно, им приятно, когда их любят.
– - Очень!
– - вздохнула с наслаждением Барбара.
– - Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме N 17 по Вишневой
– - Нет, как вам это нравится!
– - быстро обернулась Мэри Поппинс.
– - Посмотрел бы на себя. День-деньской прыгаешь по крышам и проводам. И без умолку трещишь, чирикаешь, орешь. Ты своим гамом мертвого разбудишь! Воробьи и те тише себя ведут.
Скворец склонил голову набок и глянул на нее одним глазом сверху оконной рамы.
– - Ну и что? -- ответил он. -- У меня уйма дел: консультации, дискуссии, диспуты, переговоры. Вот целый день и нет языку покоя.
– - Бедный язык, -- съязвил Джон.
– - А я, между прочим, молодой человек, не с вами разговариваю, -- Скворец гордо тряхнул крылышками и слетел на подоконник. -- И уж, во всяком случае, не тебе это говорить. Кто в субботу чуть не весь день голосил?
– - Но я же не болтал языком, -- смутился Джон. -- У меня животик болел.
– - Знаем, как болел!
– - Скворец с подоконника перелетел на шишечку кроватки, где лежала Барбара, и сказал тихим, вкрадчивым голосом:
– - Есть сегодня что-нибудь вкусненькое для скворушки, Барбара?
Барбара села, держась за кроватку.
– - Вот тебе половинка овсяного печенья, -- протянула она в кулачке угощенье.
Скворец мгновенно вспорхнул с кровати, схватил кусочек печенья, вернулся на подоконник и стал быстро-быстро клевать.
– - А где твое спасибо?
– - укорила Скворца Мэри Поппинс, но печенье было такое вкусное, что Скворец никого и ничего не слышал.
– - А спасибо где?-- громче повторила Мэри Поппинс.
– - Что такое? Ах, дорогуша, занимайтесь своим делом. У меня нет времени на всякие церемонии. -- И он склюнул последнюю крошку.
В комнате воцарилась тишина. Джон, нежась в солнечных лучах, схватил свою голенькую ножку, сунул пальцы в рот, где уже белел первый зубик, и стал водить ими по губам.
– - Что с тобой? Зачем это?
– - засмеялась Барбара.
– - Сейчас тобой никто не любуется.
– - Знаю, -- ответил Джон, ведя ножкой по губам, точно играл на губной гармошке, -- но надо практиковаться. Взрослые от этого балдеют. Ты обратила внимание, тетушка Флосси увидела вчера этот фокус и чуть с ума не сошла. Столько глупостей наговорила -- я и птенчик, и умничка, и золотце -- словом, седьмое чудо света. Слыхала что-нибудь подобное? -- Джон выпустил изо рта ножку и захохотал, вспомнив тетушку Флосси.
– - Мои штучки ей тоже нравятся, -- без
– - Я начну снимать и надевать пинетки, а она мне -- ты такая сладенькая, я тебя сейчас съем, смешно, да? Если я говорю, что съем, значит, и правда съем, например, яблоко или печенье. А у взрослых ничего не поймешь. Говорят одно -- делают другое. Как ты думаешь, она понарошку хочет меня съесть?
– - Конечно, понарошку. Это они так шутят. Мне никогда не понять взрослых. Они все-таки очень глупые. Даже и Джейн с Майклом не всегда умными назовешь.
– - Да, -- согласилась Барбара, сосредоточенно стаскивая пинетки.
– - Например, они никогда не понимают, о чем мы говорим. Но самое страшное, они вообще не понимают ничей язык. Я сам слышал, как Джейн сказала: вот бы понять, что говорит ветер.
– - И я удивляюсь на Майкла. Только и слышишь: "Ах, как поет скворец -- ти-ви, ти-ви!" Да разве скворец поет? Он просто говорит, как мы с тобой. А уж от мамы с папой, конечно, и ожидать нечего. Они просто ничегошеньки не понимают. Но Джейн с Майклом, кажется, должны бы понимать...
– - А они раньше и понимали, -- вмешалась Мэри Поппинс, складывая стопкой ночные сорочки Джейн.
– - Что?
– - воскликнули близнецы.
– - Понимали язык скворца и ветра?
– - Да, и язык деревьев, солнечных лучей, звезд.
– - Но как они могли разучиться? -- Джон наморщил лобик, силясь постичь причину такого несчастья.
– - Ты хочешь знать?
– - проверещал Скворец таким тоном, точно хотел сказать: а я знаю, как.
– - Выросли и забыли, -- объяснила Мэри Поппинс.
– - Барбара, надень, пожалуйста, пинетки.
– - Глупая причина, -- сказал Джон, сердито на нее глядя.
– - Может, и глупая, но это факт, -- Мэри Поппинс нагнулась к Барбаре и крепко-накрепко завязала пинетки.
– - А Джейн с Майклом и правда глупые, -- продолжал Джон. -Вот я вырасту и ни за что не забуду.
– - И я тоже, -- Барбара сунула палец в рот и стала, причмокивая, сосать.
– - Забудете, -- отрезала Мэри Поппинс.
Близнецы сели в постельках и уставились на нее.
– - Ха!
– - презрительно воскликнул Скворец. -- Вы только взгляните на них! Ишь, вундеркинды выискались! Бывают, конечно, чудеса. Но на этот раз никакого чуда не будет. Вы тоже все забудете, как Джейн с Майклом.
– - Никогда!
– - воскликнули близнецы в один голос и взглянули на Скворца так, словно хотели его убить: очень он их расстроил.
– - А я говорю, что забудете, -- рассмеялся Скворец. -Впрочем, вы в этом не виноваты, -- прибавил он, смягчившись.
– Забудете, потому что выбора у вас нет. Не было еще на свете человека, который не забыл бы язык вещей и животных. Не считая, конечно, ее.
– - И Скворец кивнул через крыло на Мэри Поппинс.
– - А почему она помнит, а мы забудем?
– - спросил Джон.