Мертвая река
Шрифт:
– Крис, зачем мы это делаем? Я имею в виду...
– Увидишь. Доверься мне.
Она подавила желание вздохнуть. Доверься мне – одна из его любимых фраз. Обычно она так и делала – и в итоге все складывалось хорошо. Но эта уборка выглядела уж очень странно. Почему именно сейчас? Она догадалась, что ему снова втемяшилась в голову некая «спонтанная идейка». В таком случае его никак не остановить. Она знала Криса Клика более двадцати лет и прекрасно понимала: для юриста ее муж может быть очень импульсивным человеком. Прошлым летом ему взбрело в голову в десять вечера покрасить двери сарая
Она окликнула его, когда он поднимался по лестнице.
– Проверь духовку, ладно? Если нужно, полей окорок.
– Будет сделано, леди-капитан, – сказал он.
* * *
Агнес, Джордж и Лили тепло приветствовали Пег. Но это еще мягко сказано. Когда она вошла в клетку, занимавшую всю северную часть сарая, чтобы взять миски, они окружили ее со всех сторон, подставив головы, шеи, висячие уши для почесывания – и облизывая ее тремя теплыми влажными языками. Собаки были крупными, каждая весила от сорока до пятидесяти фунтов; запросто могли свалить ее с ног, когда вставали на задние лапы. Какое-то время она им даже позволяла. По правде говоря, хотя ее и раздражало, что ей приходится выполнять эту работу, она не возражала. Как можно их не любить?
Даже Агнес, мать, гораздая на раздражительность – вполне способная сорваться на любого, кроме Пег, даже на одного из своих щенков, – вызывала в ней тепло. Сильнее этого теплого чувства была только ее привязанность к Дорогуше. Почему? Пег не задавалась этим вопросом. Просто так уж сложилось. Собаки были похожи на больших неряшливых детей.
Они милые – если, конечно, их не раздражать.
Когда она вышла из клетки, чтобы вымыть посуду из шланга, и закрыла сетчатую дверь, все они принялись лаять. Она подумала, что ни у какого другого животного на земле нет такого голоса, как у енотовой гончей. Та кой голос создан для того, чтобы повелевать ночью. Его можно услышать за несколько миль, и в полной темноте по нему вполне можно ориентироваться. В замкнутом пространстве сарая голоса были похожи на мини-раскаты грома.
Собаки притихли, когда она вернулась с посудой, и обнюхивали ее ноги, когда она расставляла миски по своим местам на бетонном полу. Затем съежились, когда она принесла шланг. Собаки с опаской относились к шлангу. Шланг означал свежую воду или чистый пол, но он также мог означать купание, чего они не очень любили. А в руках Брайана или ее отца, шланг мог оказаться чем-то даже более угрожающим.
Ей не нравилось думать об этом.
Она наполнила водой три миски и одну в собачьей конуре, свернула шланг и повесила его на крючок, открыла крышку металлического контейнера и принялась черпать корм.
Собаки принялись за еду.
Пег также наполнила блюдо и в конуре – осторожно и бережно. Закрыла дверь клетки – и обнаружила три комплекта рабочих перчаток, аккуратно сложенных на полке среди отцовских инструментов.
Она оставила чавкающих и пускающих слюни собак.
Они всегда были голодны.
Как всегда, она почувствовала укол вины за то, что закрыла двери сарая. Отрезала их от внешнего мира. Было время, когда им разрешали свободно бегать по двору. Теперь они выходили только по ночам, когда отец с друзьями хотел поохотиться на енотов. А это теперь случалось не так уж часто. А эти собаки созданы для бега. Они были охотниками.
Как всегда, Пег отбросила эти мысли.
У нее были и другие заботы. И она не имела ни малейшего представления, какой от этих забот прок.
* * *
«Перво-наперво решу главные дела», – подумал Крис. Он набрал номер Бетти из кухни. Бетти была его помощником, офис-менеджером и секретарем. И она никогда не возражала против его звонков по воскресеньям.
У нее был АОН, и она сняла трубку после второго гудка.
– Привет, Бетти, – сказал он. – Я хочу кое-что с тобой обсудить, хорошо?
Все было хорошо. Как всегда.
Бетти была настоящим сокровищем.
– Завтра я буду только после обеда. Если вообще появлюсь, – сказал он.
– Что-то случилось? – спросила она. В ее голосе звучало неподдельное беспокойство, благослови ее Господь.
– Нет, все пучком. Мне нужно уладить кое-какие дела. Мы подготовили завещание и доверенность миссис Ольденбург на подпись, верно? Ей назначено на десять. Хорошо. Мы также ждем полицейский отчет по делу Блейкли. Этот ребенок загонит бедных родителей в гроб. И еще. Позвони Дину Блюджекету. Он должен прийти завтра утром, чтобы поговорить со мной о продаже магазина. Скажи ему, что я занят и встречусь с ним за ланчем во вторник, скажем, в полдень. Затем, если не будет звонков, включи автоответчик – и можешь уходить пораньше. Как тебе такой вариант?
– Меня это вполне устроит.
– Спокойной ночи, Бетти. Всего хорошего.
Он услышал пронзительный крик снаружи, дверь распахнулась, и вдруг Дорогуша со всей дури влетела в его ногу. А позади нее стоял Брайан, держа за кончик хвоста маленькую, явно мертвую коричневую мышку. Ухмыляясь, он помахал мышкой перед носом у девочки. Дорогуша завизжала, захихикала и уткнулась лицом в штанину Криса; но все же не смогла удержаться и взглянула на брата.
Тот открыл рот и притворился, что собирается съесть мышку.
– И-и-и-и-и! – взвизгнула Дорогуша.
Крис улыбнулся сыну и покачал головой. Дети, ну что тут скажешь?
– В бочку ее, – сказал он.
И вспомнил, что должен полить этот чертов окорок.
* * *
Крис опаздывал на ужин. На ужин были ветчина, кукуруза в початках, запеченная зеленая фасоль и картофельное пюре. Все сидели за столом, кроме него. Брайан уминал еду.
Ему достаточно нескольких секунд, чтобы все слопать. Пегги едва ковыряла в тарелке. Дорогуша разминала еду вилкой в общую липкую кашу. Настала очередь Белл вздохнуть.
Какого черта Крис там делает?
Он вел себя очень странно.
Он снял рыболовную сеть с ячейками размером пять на девять дюймов с западной стены гостиной, снял с нее все декоративные морские звезды и ракушки, сложил и отнес в погреб. Потом она услышала его шаги на лестнице и, выглянув из кухни, увидела, как он тащит четыре гантели Брайана с резиновым покрытием. С этими штуками Брайан ни разу в жизни не упражнялся – пустая трата денег. Брайан пронес эти штуки через коридор и вышел за дверь. Она подошла к обеденному столу и через окно перед ним увидела, что гантели тоже отправились в погреб. К тому времени еда уже стояла на столе.