Мертвая тишина

Барнс С. А.

Здесь она права.

Возвращаюсь на место и снова включаю воспроизведение. На этот раз, однако, смотрю рассеянно, охваченная смутной и необъяснимой тревогой.

Во второй раз щелчок замка звучит громче. Или ближе.

Я вскакиваю и спрашиваю у Лурдес:

— Ты слышала?

— Что слышала? — удивленно поворачивается она ко мне.

Черт. Черт.

Ладно, делаю глубокий вдох.

Снова усаживаюсь в кресло.

— Не обращай внимания. Наверно, просто скрипит пружина, когда я двигаюсь.

На вид не

совсем убежденная, девушка все же кивает.

— В одном из наборов инструментов Кейна, которые мы принесли, наверно, что-нибудь отыщется для ремонта. Я могу посмотреть, если ты…

— Нет-нет, спасибо.

Пару секунд Лурдес неуверенно смотрит на меня, затем возвращается к работе.

Щелк-щелк.

Мне удается не оторвать невидящего взгляда от планшета. Девушка никак не комментирует. Она вправду ничего не слышит!

Щелк-щелк. Щелк-щелк. Щелк-щелк.

Теперь звук раздается быстрее и чаще. Один за другим без остановки. Как будто подошло время обеда и все пассажиры устремляются из своих люксов в «Ля фантази». Или в тот жуткий театр уровнем ниже.

Чувствую, как у меня взмокают подмышки. Планшет тоже приходится держать крепче, чтобы он не выскользнул из скользких ладоней.

Рецидив посттравматических симптомов вследствие стресса. Так сказали бы врачи. Всего лишь галлюцинации.

На экране беззвучно двигаются Кэтти и Опал. То ли смеются, то ли орут друг на дружку, не понимаю. Я уже не в состоянии сосредоточиться, воздух камнем застревает в горле.

И вдруг какофония замков так же внезапно, как и началась, прекращается.

Однако в воцарившейся тишине я различаю новый звук. Мягкое «вшух-вшух» — шарканье по ковру. Шаги приближаются. Я так сильно сжимаю планшет, что его края впиваются мне в ладони.

А потом на плечо мне тяжело опускается рука, и я невольно издаю сдавленный крик — скорее, впрочем, жалкий всхлип. Резко вскакиваю с кресла и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто — или что — у меня за спиной.

— Эй-эй! — Кейн с округлившимися глазами вскидывает руки в извинительном жесте. — Прости-прости, не думал тебя напугать. Мне показалось, ты слышишь, как я подхожу.

— Все в порядке, — выдавливаю я и сгибаюсь пополам, пытаясь восстановить дыхание и скрыть краску стыда и унижения, мгновенно залившую мне лицо и шею. — Просто неожиданно. — Ложь.

— Воллер так храпел, что я не смог заснуть. Вот и решил вернуться чуть пораньше. — Он подступает ближе. — Ты уверена, что в порядке?

— В полном, — машинально брякаю я. Еще одна ложь.

— Клэр, — протягивает Кейн мне руку.

Но я не могу ответить ему тем же. Не могу позволить Кейну быть сейчас мягким. Особенно если намерена держать себя в руках. В глазах и без того уже начинает жечь.

Я моргаю, прогоняя слезы, и решительно выпрямляюсь.

— Все в порядке.

Едва заметно киваю на Лурдес, которая уже повернулась в кресле и едва ли не

пожирает нас глазами. Через секунду Кейн как будто понимает ситуацию.

— Ладно, — неохотно бурчит он. — Но тебе необходимо отдохнуть. Вы можете идти.

— Никаких одиночек, — качаю я головой.

Впрочем, в этот момент на мостик заходит Нис, за ним плетется и Воллер.

— У нас осталось еще пятнадцать минут! — начинает он с протеста.

— Это у тебя осталось пятнадцать минут, — осаживает его Нис. — Мы с Кейном уже час как проснулись, потому что твой храп что вой сирены! Кэп, — кивает он мне, направляясь к своему месту. Выглядит системщик гораздо лучше. Не огурчик, но лучше.

— В следующий раз поменяемся, — успокаиваю я его. — Воллер подежурит с нами.

— Что, двойная смена? Брось, кэп! — Воллер плюхается в кресло. — Да у меня уже башка трещит!

— Лурдес, ты готова? — спрашиваю я, старательно избегая взгляда Кейна. Девушка немедленно вскакивает:

— Более чем!

Протягиваю старый планшет механику:

— Составила список работ для Ниса, переписала провиант и снова просмотрела видео с Данливи. Ничего не заметила, но…

— Увидимся через шесть часов, Ковалик. Все будет хорошо, — мягко перебивает меня Кейн.

«Это слишком опасно. Я слишком опасна», — вот что я должна ему сказать. Но не говорю. Может, сон мне поможет. Несколько часов отдыха — и все пройдет.

Ага, конечно.

* * *

Я не делила ни с кем жилье с самого интерната «Верукса». А до этого жила в одном модуле только с мамой. После интерната поклялась, что никогда не буду жить с кем-то снова, даже во временной командировке. Но сейчас, ради общей безопасности и благополучия, мне предстоит пойти на жертву.

Лурдес держится позади в паре шагов, пока я миную помеченные двери в поисках номера без двойного креста. Пускай мы и извлекли из кают трупы, в самой идее спать там, где кто-то умер — а чаще всего кого-то убили, — есть нечто глубоко зловещее. Поэтому для жилья подходят только номера, где никого не было.

Дверь легко открывается — после обыска мы с Кейном не запирали люксы, помеченные одним крестом, — и, стоит мне переступить порог, автоматически включается свет, и я немедленно вспоминаю, что это за номер.

— О-о-о! — реагирует Лурдес у меня за спиной.

— Ага, здесь жила актриса, — сообщаю я. — Анна какая-то там.

До отключения гравитации жилище наверняка представляло собой живописный бардак из красивых тканей всех цветов и оттенков, со стразами, кармашками и застежками из настоящей кожи и перьями явно неприродного происхождения. Эффектные творения, для описания которых даже слово «платье» не совсем уместно, были художественно разложены на спинке дивана, развешены на дверях гардеробной и манекене, который в данный момент валяется на боку между диваном и комодом.