Мертвая зона(Повести)
Шрифт:
Но, с другой стороны, не будет же Ковешников ради своего престижа вводить в заблуждение штаб отряда и самого генерала — начальника войск?.. Все здесь было необычно: и характер нарушения, и стародавние методы поиска. Это сбивало с толку Воронцова, лишало обычной уверенности.
«Капитана Гребенюка сюда бы, — подумал Алексей, — они с майором Ковешниковым нашли бы общий язык…»
Но раздумывать было некогда. Нарушитель, столь продуманно обеспечивший свою безопасность, не дремал и сейчас уходил все дальше по своему, только ему известному маршруту.
Глава 5
В АЭРОПОРТУ
Лейтенант Дорофеев протянул
— Товарищ майор, у рации подполковник Журба.
Подполковник сообщал, что поисковая группа выслана и что тем не менее сам он выезжает в район развилки дорог, где будет ждать Ковешникова.
— Ефрейтор Демченко, отвезете задержанных в комендатуру, — приказал майор. — Мы трое, — он обернулся к Воронцову и Дорофееву, — в сопровождении наряда Семина следуем в направлении к аэропорту. Туда же выезжает и подполковник Журба.
Демченко с задержанными и своим младшим наряда Баяджиевым сели в одну машину, остальные в другую. Водитель, получив приказ майора «жать на всю железку», резво тронул с места, уазик, проковыляв некоторое время по проселочной дороге, выбрался на асфальт, помчался по шоссе.
Некоторое время все молчали.
— Не довезет ефрейтор до медпункта этих горе-проводников, — сказал Ковешников.
Воронцов подумал, что неизвестный, отправивший с такой хладнокровной решимостью на тот свет трех человек, кроме всего прочего, оставляет в грунте следы не менее глубокие, чем сам майор. А это значит — идет с грузом. Если же у него такой собственный вес, то их противник, учитывая его скорость передвижения по горам, не человек — боевая машина. Задержать такого будет чрезвычайно трудно…
Некоторое время все трое молча наблюдали, как, словно взлетная полоса, мчится навстречу дорога, как в свете начинающегося дня алеют на зеленых коврах по обе стороны дороги тюльпаны и маки, покачиваются на ветру какие-то полевые цветы, пока еще не набрало силу все испепеляющее среднеазиатское солнце.
Сидевшие в машине едва ли замечали красоты природы, озабоченно обдумывая, чем-то еще закончится поиск.
— И все-таки, товарищ майор, — сказал Воронцов. — Не могу взять в толк, как вам удалось установить, что был еще один, как вы считаете, главный преступник?
— Мне это удалось установить визуально, — ответил Ковешников, который наверняка не мог простить Воронцову его реплику насчет следопыта Кожаного Чулка и несколько иронический жест, ставящий под сомнение выводы Ковешникова. — Я ведь, — продолжал майор, — как тот тульский мастер Левша, что аглицкую блоху без мелкоскопа ковал: следы всю жизнь на глазок да вприкидку определяю.
— Не сердитесь, товарищ майор, — примирительно сказал Дорофеев, — мне вот тоже трудно объяснить себе, откуда вы взяли то, что нам сегодня показали.
— Объяснение простое, — ответил Ковешников. — В Туркмении любой чабан или охотник — следопыт. Пограничнику положено быть, кроме того, еще и астрономом и топографом, а главное — психологом. Ну а поскольку я и пограничник и охотник, то мне, как говорится, быть следопытом и бог велел.
Ни Воронцов, ни Дорофеев не успели ответить: впереди, на развилке дорог, они еще издали увидели военный ГАЗ-69 и стоявшего возле машины представителя штаба отряда подполковника Журбу.
— Последние известия, Яков Григорьевич, — когда машина остановилась, сказал подполковник. — Нарушителя мы еще не задержали, но почти точно знаем, где его возьмем. Ваш неизвестный отравитель сумел каким-то образом обмануть шофера
Подполковник помолчал и спросил:
— Есть ли вопросы, пожелания?
— Есть, товарищ подполковник, — ответил майор. — Моих следопытов Амангельды и Лаллыкхана неплохо бы доставить как можно скорее в район аэропорта. Они ждут команду у меня на комендатуре.
— В чем замысел, Яков Григорьевич?
— Пока ничего определенного, товарищ подполковник. Но, сдается мне, могут понадобиться.
— Хорошо, дам команду.
Дорофеев сел в первую попавшуюся машину, умчался в сторону аэропорта. Подполковник Журба на своем газике — в противоположную. Клубы пыли бросились было вслед, затем отстали, лениво оседая на придорожные кусты.
Воронцов посмотрел на майора: дескать, что будем делать? Тот неопределенно махнул рукой:
— Давай, проверяй. Встретится кто, останавливай, смотри документы. Толку от этого не будет никакого, но пока ничего другого не придумаешь.
Он как бы говорил: «Приказ есть приказ, его надо выполнять, но и своей головой работать необходимо».
Майор наверняка не верил, что так просто может закончиться этот поиск и что нарушитель, после стольких ухищрений, даст себя схватить на дороге, когда и След-то его, как говорится, давным-давно простыл. Но пока что сам Ковешников, кажется, не мог предложить никакого другого разумного решения, а Воронцов лишь отмечал про себя, как летят одна за другой драгоценные минуты.
Прямой отрезок шоссе на плоской равнине позволял наблюдать дорогу в оба конца на несколько километров.
Воронцов с Гуляевым и Семиным вышли из машины, заняв пост в тени туранги [16] , высматривая, не появится ли на дороге человек или какой-нибудь транспорт.
Ковешников же, безучастно сидя на переднем сиденье, вел себя так, как будто это совершенно его не касалось. Он лишь наблюдал, как Воронцов с солдатами останавливал очередную машину, проверял документы у пассажиров и отпускал их с миром.
16
Туранга — древовидный кустарник.
Оставив Семина с Гуляевым на шоссе, Ковешников позвал Воронцова в машину и попросил водителя поехать к аэродрому, туда, где в полукилометре от перекрестка виднелся мосток, от которого уходил проселок в сторону зарослей туранги.
Как сказал подполковник Журба, именно на этот проселок свернул нарушитель, спасаясь от заслонов, выставленных в районе аэропорта.
Что еще затеял майор, Воронцов не мог догадаться и лишь внимательно наблюдал за ним, надеясь, что в решительную минуту сможет ему пригодиться. Сейчас уже у него не было желания отстаивать свое «я», что-то доказывать, важно было завершить главное — задержать преступника…