Мертвая зона(Повести)
Шрифт:
— Вашей группе оставаться на месте, — приказал генерал. — Дальше ведут они…
Из машины вывалилось шумное семейство: пожилые папа и мама, с ними молодой сын. Все трое в узбекских халатах и тюбетейках. Затеяв перебранку с милиционером и подоспевшей дежурной, они принялись вытаскивать из багажника чемоданы, баулы, свернутый трубкой ковер. Пожилой глава семейства, потрясая перед носом милиционера почтовым бланком, орал:
— Понимаешь, дорогой, телеграмма! Билеты тоже есть! Почему не пускаешь?
Молодой уже тащил вместе с женщиной чемоданы и ковер к самому трапу.
В
— Пропустите… Телеграмма у них заверена. Начальник аэропорта разрешил посадку.
Шумное семейство, пристроившись к очереди, уже поднималось на трап, милиционер в это время с непроницаемым лицом рассматривал права водителя такси, явно собираясь проколоть в них спецкомпостером роковую дырку.
Человек в бежевом пальто и шляпе исчез в дверном проеме самолета, за ним — другие пассажиры и, наконец, узбекская семья с ковром и чемоданами, не успевшая зарегистрировать вещи, прикатившая на такси.
Наблюдая весь этот переполох, Воронцов не мог отделаться от чувства, что совершается серьезная ошибка. Какие основания у Ковешникова, «чувствующего врага спиной», видеть нарушителя в этом человеке? Странно вел себя майор и сейчас, в эти считанные, особенно ответственные секунды. Никак он не мог справиться со шлангом, застряв у самого трапа, мешая пассажирам, но и не думая хоть на шаг сдвинуться с места.
— Алеша, подойди сюда, — окликнул он словно оцепеневшего Воронцова и, когда тот подошел, сказал: — Я прикрою, а ты незаметно сфотографируй след. Вот тут-то не помешал бы и гипсовый отпечаток.
Воронцов наклонился к шлангу, вытащил из-за отворота комбинезона фотоаппарат и сфотографировал бетон аэродромного поля рядом с трапом. Только сейчас он рассмотрел на этом месте едва заметный рисунок рифленых подошв.
По знаку генерала машина техпомощи, на подножку которой вскочил Воронцов и Ковешников, покатила к зданию аэровокзала, такси двинулось за ней. Аэродромный автобус, неизвестно откуда взявшийся возле самолета, медленно поехал вслед за такси.
Воронцов с удивлением рассмотрел за его стеклами невозмутимого Амангельды в своем видавшем виды халате, высокой папахе — тельпеке — из коричневого барашка, а рядом — еще двух таких же белобородых стариков.
Встретились все участники операции в комнате милиции, в которой не было ни постового, ни дежурного.
Генерал сбросил узбекский халат, под которым у него оказался гражданский костюм, обратился к Амангельды:
— Что скажешь, Амангельды-ага, твое мнение?
— Какое такое мнение, товарищ генерал? Аббас-Кули полетел.
— А вы что скажете? — обратился генерал к двум другим старикам.
— Ничего другого не скажем. В белом пальто был Аббас-Кули.
— Спасибо вам. От всей души спасибо. Прошу подождать меня в автобусе.
Когда старики вышли, генерал спросил:
— Майор Ковешников, какие вещественные доказательства удалось вам найти?
— Немного, товарищ генерал, но кое-что есть.
Ковешников достал из кармана комбинезона небольшой
— Объясните, — сказал начальник войск.
— Насчет окурка, товарищ генерал, вам уже докладывали, — начал Ковешников. — С ветки шиповника, где Аббас-Кули прятал окурок в землю, осыпалась роса. Предположение, что зацепил шиповник и оцарапался, оправдалось. Здесь, на колючке, видна засохшая капелька крови. Если дать на анализ, группа должна совпасть… Светлая шерстяная нитка зацепилась в зарослях туранги, где под мостом в районе аэропорта Аббас-Кули переодевался со своим пособником Абзалом. Это, так сказать, визитная карточка к его пальто.
— Представите на экспертизу в Таллинне, — сказал генерал. — К сведению: два проводника, которых вы задержали в урочище Кара-Тыкен, не доехали до комендатуры, скончались в дороге.
— Этого и следовало ожидать, товарищ генерал, — отозвался Ковешников. — Первому проводнику — терьякешу понадобилось гораздо меньше времени, чтобы отправиться на тот свет.
— Поэтому прошу, будьте предельно осторожны, — предупредил начальник войск. — Фотографии отравленных уже переданы по фототелеграфу полковнику Пересветову. По всем данным нарушение ожидается на участке его отряда.
— Разрешите, товарищ генерал, — заметил Ковешников. — Лейтенант Воронцов сфотографировал и найденного терьякеша, и двух проводников в сапогах, когда они были еще живы. А также след Аббаса-Кули у трапа самолета. Эти снимки тоже стоило бы послать полковнику Пересветову.
Алексей хотел было положить свой фотоаппарат на стол, но генерал остановил его:
— Отвезете их сами. А за успешно проведенный здесь, у нас, поиск благодарю вас лично. Но операция еще не закончилась… Рейс самолета с Аббасом-Кули на борту задержан на двадцать минут. Вас ждет Як-42. Вылетаете немедленно. Задача: в аэропорту Таллинна удостовериться, что Аббас-Кули, во-первых, прилетел, а во-вторых, не подозревает о том, что «засвечен». Сигнал сопровождающих его наших людей для вас: если не требуется ваша помощь — все трое будут в вязаных шапочках. Если тревога — в ушанках. В случае осложнений действовать по обстоятельствам. По прибытии поступаете в распоряжение начальника войск Прибалтийского округа. Главная задача — задержать «хозяина» Аббаса-Кули. Как вы думаете, кто это может быть? — обратился он к Ковешникову.
— Точно сказать не могу, товарищ генерал, но наверняка кто-то из старых знакомых Аббаса-Кули. Уж больно по-шарапхановски действуют, идут по трупам пособников.
— Но сам Шарапхан давно расстрелян.
— Были и поопаснее его.
— В том-то и дело. Еще раз прошу соблюдать предельную осторожность… Есть ли еще вопросы, просьбы?
— Жене бы моей сообщить, — сказал Ковешников.
— Уже предупредили. Ей-то не впервой тебя так провожать… У вас, лейтенант?
— Я холост, товарищ генерал. Возвращаюсь в свой отряд, на родную заставу. Вопросов и просьб нет.