Мертвое море

Каррэн Тим

Тяжелое, свинцовое молчание было нарушено Сольцем.

Он застонал и с клекотом втянул в себя воздух. Чмокнув пересохшими губами, раскрыл рот. Его лицо было покрыто каплями пота, а незабинтованный глаз остекленел и покрылся белой пленкой.

– Воды, - прохрипел он.
– Мне нужно... воды... нужно воды... пить... воды...

Джордж знал, что парень болен, и все же ему отчаянно захотелось заткнуть ему рот кляпом. Потому что повторяющийся, глухой звук его голоса привлек внимание медузы. Ее щупальца завибрировали, словно услышали его. По краю ее купола веером росли бесцветные жгутики, похожие на разваренные макароны. Раньше они висели, слабо покачиваясь,

словно морская трава, а теперь извивались и подрагивали. Возможно, медуза не слышала, а улавливала вибрацию, вызванную звуком голоса.

Кушинг шевельнулся, и полдюжины щупалец дернулись, словно от испуга.

– Сиди тихо, - шикнул на него Гослинг.
– Оно знает, что мы рядом, но не знает, где именно...

Сольц зашевелился. Его затрясло, и водонепроницаемое одеяло сползло к коленям. Он находился в носовой части плота, и щупальца твари были в нескольких дюймах от него.

От его движения щупальца затрепетали. Они изменили цвет от пшеничного до ярко-желтого. Большинство из них неподвижно лежали в воде, но дюжина находящихся над поверхностью начала лениво сворачиваться в клубки, как питоны. Не только щупальца изменили цвет, но и сам купол тоже. На первый взгляд, он показался Джорджу каким-то ненастоящим, и напоминал желе, вывалившееся из формочки. Прозрачная студенистая масса идеально круглой формы, с виду такая глубокая, что в ней можно было утонуть. Покрытая резиновой мембраной, похожей на целлофан, залитый кулинарным спреем. Теперь она тоже меняла цвет. От густого фиолетового до ярко-розового, затем до алого, оранжевого и индиго... словно разлитый на воде бензин.

– Чего это оно?
– шепотом спросил Джордж.

– Хроматофоры, - так же тихо ответил Кушинг.
– Пигментные клетки... оно может либо управлять своим пигментом, либо реагирует на перепады настроения, как кальмар...

Но Джордж не был в этом уверен.

Его посещали безумные мысли - что если оно отвечало на их голоса? На те слабые вибрации, вызываемые ими? Купол изменял цвет, лишь когда они говорили. А что если оно... господи, что если оно разумное, и пытается общаться?

Страшнее этого он ничего не мог себе представить. Тупой мерзкий хищник был намного предпочтительнее хищника разумного. Потому что если он разумен, это лишь вопрос времени, когда он поймет, как добраться до них.

А это плохо. Джорджу казалось, что худшее уже позади... гигантский угорь, атаковавший плот, безумная манта-летучая мышь... но чтобы такое... Одно дело, когда ты можешь сопротивляться, неважно, насколько омерзителен твой противник. Но просто сидеть, ждать и беспомощно гадать, пока твой разум крутится волчком, показывая тебе твою смерть во всех отвратительных подробностях... да, это было действительно плохо. Так плохо, будто у тебя вырвали кишки через рот, и не осталось ничего, кроме гулкой пустоты, как внутри барабана.

Кто-то должен что-то сделать,– подумал Джордж, иначе я сломаюсь, вот увидите.

Возможно, он был уже на грани. Возможно, все они были на грани, но Джордж держался изо всех сил. Он испытывал робость и тошноту. Ему было страшно. Очень страшно. А как иначе? Ждать в туманной тишине, словно смертник перед казнью. Сжавшись в напряженный, готовый взорваться комок. А в глубине души испытывая первобытное желание бороться, даже при том, что сама мысль о драке казалась абсурдной. Против существа таких размеров не было шансов на победу... И все же

сидящий внутри первобытный человек говорил, что лучше умереть, сражаясь, рубя и кромсая, с привкусом крови во рту, чем покорно принять смерть. Просто сидя и пассивно ожидая конца. И Джордж понял, что это вполне разумно, потому что так медуза может убить их быстрее. Возможно, их попытка сопротивления разозлит ее. И быстрая смерть будет лучше ожидания, лучше ощущения, что твой разум превращается в холодную кашу, когда те щупальца будут обвивать тебя, словно живые лианы.

Джордж не думал, что сможет перенести ее прикосновение. Это было абсолютно немыслимо. И омерзительно. Это как быть опутываемым паутиной, и чувствовать, как паук высасывает из тебя разжижающийся разум.

Щупальца продолжали распутываться, словно клубок пробуждающихся змей.

Шли минуты.

Джордж слышал скрип скользящих по бокам плота многочисленных щупалец. Ищущих, царапающих, изучающих. Одно из них поднялось и зависло над головой Сольца. Все на плоту затаили дыхание... оно прошло в двух-трех дюймах от его лица, нащупало борт плота. И постучав по нему, удалилось.

Но это был еще не конец.

Щупальца вдруг пришли в движение. Казалось, будто эта студенистая масса было до определенной степени разумна, потому что продолжала ощупывать плот, пытаясь выяснить его природу. Одно из щупалец скользнуло вверх по борту и, забравшись внутрь, стало трогать вещи... одеяло на ногах Сольца, весло, отсеки со спасательным оборудованием. Наткнувшись на химический фонарь, оно отпрянуло назад, словно ему не понравилось его ощущение. Потом скользнуло обратно в воду. Четыре или пять других щупалец стали осторожно пробираться вдоль края плота, словно искали что-то.

Одно из них оказалось в опасной близости от Джорджа.

Оно было бледно-желтым, цвета тыквы. Волнистая, эластичная штука, похожая на гигантского слепого червя, роющегося в перегное. Не агрессивного, а просто любопытного. Оно слегка задело ботинок Джорджа, не обратив на него никакого внимания.

Какого черта оно хочет, – подумал Джордж, ощутив внутри горячую пустоту. Чего ищет?

Другие щупальца прошли очень близко от Гослинга и Кушинга. Кушингу даже пришлось убрать руку, чтобы те его не задели.

Ему было что рассказать об этом существе. Он разбирался в медузах, много читал о них, и это была не совсем медуза. Скорее, это был гидрозой, колониальный организм или колония адаптированных клеток. Медузы так себя не ведут. Они не способны шарить щупальцами и хватать вещи. А если это все-таки медуза, то ее щупальца должны быть покрыты жалящими клетками.

Единственное, что успокаивало, так это то, что эти изучающие щупальца были не такими многочисленными. Насколько им было видно сквозь воду, у существа их было не больше пары десятков. И это очень походило на правду, пока они не осознали, что у медузы сотни щупалец. Хотя большинство из них были тонкими отростками, которые подрагивали в воде, словно длинные пряди желтых волос.

Так могло продолжаться часами, или даже днями, пока этой медузе не наскучит или из-за обезвоживания ей не придется погружаться на глубину. Так и было бы, если бы не Сольц. Сольц проснулся в каком-то бреду, сел, застонал, облизывая губы и тяжело дыша. Он озирался вокруг здоровым глазом, но взгляд его был отрешенным и затуманенным. Он отбросил одеяло в сторону, и те огромные щупальца сразу же зашевелились, скручиваясь и извиваясь.

– Что?
– воскликнул он, задыхаясь.
– Что это? Что... что... что?