Мёртвые бабочки
Шрифт:
– Ради всего...
– проговорил Рагби, хотел добавить "святого", но не смог. Он долго всматривался в экран, глядя на наплывающее дерево в огне и не мог вымолвить ни слова.
Дерево было жутким. Возможно, когда-то это был дуб, возможно, ясень. Сейчас это был черный призрак дерева высотой чуть ли не в сотню ярдов. На его перекрученных ветвях цепями были прикреплены металлические кубы, охваченные пламенем. Ксен потребовалось несколько минут для того, чтобы узнать в кубах искорёженные лифтовые кабины. Пламя ровно горело в кабинах, озаряя ночной лес тревожным белым светом. Огонь вырывался из раскрытых дверей, облизывал ветви и ствол, но не сжигал их. Некоторые кабины мерно покачивались. Когда Марта увидела в одной из них смутную тень,
– Я не знаю, что это за штука, - прошептал Элвин, уловив устремлённые на него взгляды.
– Ей-богу, не знаю.
– Если поезд не двинется дальше, нам придётся выяснить это, - сказала Ксен.
– Ты можешь заставить его вернуться на маршрут?
– Он и не сходил с него. Это... Эта штука прямо на нашем пути. Орион не может пройти через неё. Он его... экранирует? Не знаю.
– Её можно как-то объехать?
– предположила Ксен.
– Вернуться назад? Хоть что-нибудь?
– Я не знаю. Просто не знаю.
Поезд стоял в колее, дерево горело. Ксен увидела, что толстые корни испещрены красными пульсирующими жилами. На её глазах одна из жил лопнула, густая красная жидкость разлилась по коре и ушла в землю. Выглядело это так, как будто кто-то раздавил пиявку.
– Давайте уйдем отсюда, - сказала Марта. Она хныкала и цеплялась руками за Рагби. Тот машинально гладил её по голове.
– Я согласен с девочкой, - сказал он.
– Это дурное место. Слишком нелогичное.
Ксен его не услышала. Она смотрела на кабину, висящую на дереве так низко, что касалась земли одним из углов. В дверях кабины стояла неясная фигура, такая длинная, что задевала головой потолок. В том, что это живое существо, не было сомнений, оно протягивало вперёд руки и переминалось с ноги на ногу. Ксен схватила револьвер с пояса Рагби и в три шага оказалась в тамбуре. Автоматическое открытие дверей не работало, Ксен потянула на себя рычаг аварийного выхода и вручную открыла пневмо-створки. Сзади её окликнул Элвин, закричала Марта. Она не остановилась, спрыгнула на землю и отправилась к дереву.
Существо, кем бы оно ни было, только этого и ждало. Из кабины оно не вышло, выпало, коснулось земли одним коленом и тяжело поднялось на ноги.
– Здравствуй, - сказало существо. Голос его оказался удивительно нежным и певучим. Ксен не ответила. Она смотрела и вспоминала.
133.
В жизни Сонара было много событий и много людей. Одним он подчинялся, других убивал, третьи были ему безразличны. Сонар никогда не задумывался о том, что отличает людей друг от друга. Все они казались ему на один лад, а особое отношение было только условностью. Не раз приходилось Сонару убивать бывшего оператора, и он не видел в этом ничего необычного. Правила меняются, потому что меняется мир. Ничего статичного, ничего постоянного. Но среди вереницы ничего не значащих людей был человек, к которому Сонар никак не мог относиться безразлично. Это был маршал Любре, длинный и худой человек, похожий на высохший тростник. Он был выше Сонара на добрые десять дюймов, и когда говорил, смотрел сверху вниз. Взгляд его был водянистый и мутный, а голос надтреснутый. На Сонара он действовал как ведро холодной воды, неожиданно выплеснутое на голову. Сонар боялся его до дрожи в коленях, хотя никогда не признался бы в этом себе самому. Он пытался понять, что именно в Любре производит пугающее впечатление, но понял только одно. Всё в маршале Любре было чересчур, каждая черта доведена до гротеска, если не до абсурда. Слишком высок для человека. Слишком худ. Слишком морщинист. Читай Сонар Эдгара По, он наверняка бы вспомнил Человека толпы. Но Эдгар По не входил в обязательную образовательную программу для андроидов. Маршал Любре пугал Сонара до смерти безо всяких литературных ассоциаций. Существо-из-лифта было во многом похоже на маршала Любре. Такое же вытянутое, такое же тощее. Большая голова
– Останься, госпожа, - сказало существо. Его лицо было белым как полотно, чёрные глаза вращались в глубоких глазницах. Под длинными ногтями полыхало пламя.
– Кто ты?
– спросила Ксен.
– Останься. Зелёный. Зелёный. Останься с нами.
– Останься с нами, - повторил такой же мелодичный голос слева, а через секунду к нему присоединился ещё один справа.
– Останься!
– обращался к Ксен целый хор нежных голосов. С дерева спускались всё новые и новые существа, все как один худые и длинные, все с огнём на кончиках пальцев.
– Я Зелёный, - назвался первый из них.
– Я Зелёный - повторили все последующие.
– Это вы остановили поезд?
– спросила Ксен.
– Зелёный остановил, - ответили голоса.
– Зелёному холодно. Зелёному нужно тепло. Останься с нами, госпожа. Согрей нас.
Ксен подняла руку с револьвером и направила его на одного из Зелёных.
– Нам надо двигаться дальше. Дайте нам уйти.
Глаза Зелёного вспыхнули, зрачки запульсировали. Он жадно сглотнул и сложил ладони вместе.
– Горячий луч! Горячий! Да, горячий луч!
Его оттолкнул плечом один из собратьев, выступил вперёд и рухнул на колени перед Ксен.
– Горячий луч! Дай мне горячий луч!
Ксен выстрелила. Потом она не могла скачать с уверенностью, сделала ли это по собственной воле или случайно. Рука сама собой нажала на курок, из ствола вырвался луч света и пронзил ближайшего из Зелёных. Вопреки ожиданиям, он не упал на землю, но схватился руками за выжженную рану в груди. Он глубоко погрузил пальцы в дымящуюся плоть, вытащил их и засунул себе в рот.
С дерева спускались всё новые и новые Зелёные. Они не высказывали агрессии, только жадно смотрели на револьвер в руках у Ксен.
– Здесь так холодно, госпожа, - сказал один из Зелёных.
– Нам нужен горячий луч. Много, много горячего луча.
Он подошел так близко, что Ксен почувствовала волну жара, исходящего от его тела. Длинное лицо Зелёного не было злым, в выражении тёмных глаз можно было увидеть не злобу, а страдание.
– Нам всё время холодно, госпожа. Мы тёмный род вельдов, зелёная ветвь. Мы вечно горим и вечно замерзаем. Дай нам горячий луч. Дай нам все горячие лучи!
Раненый Зелёный стремительно угасал. Его длинное лицо покрылось красными пятнами, изо рта вырывались клубы дыма. Правая щека горела изнутри, кожа почернела и провалилась внутрь. Через прожженную дыру Ксен увидела, как двигается во рту тонкий узкий язык. Огонь охватил внутренности Зелёного, прошелся по пищеводу и выплеснулся через ноздри. Зелёный закашлялся, поднял руки вверх и закрыл глаза. Ксен не смогла отследить момент его смерти, он вспыхнул как спичка и рассыпался горсткой черного пепла.
– Ему тепло, - сказал другой Зелёный.
– Вы согрели его, госпожа. Согрейте и нас.
– Он мёртв!
– сказала Ксен.
– О, нет. Он был мёртв, Зелёные мертвы. Но уже нет, госпожа. Уже нет.
Несмотря на протесты Марты, Элвин покинул поезд и сейчас подходил к горящему дереву. Зелёные вызывали у него одновременно и страх и живейший интерес. Он вспомнил, что в детстве с таким же интересом смотрел на троих прокаженных, живущих в овраге. Кожа лоскутьями слезала с их тел, а лица как будто были изъедены мелкими грызунами. Это было омерзительно, но в то же время настолько притягательно, что Элвин не мог оторвать от них глаз. Так и сейчас - Зелёные горели, Бурундук смотрел. Жалости он не испытывал и это позволило задать Зелёным единственный правильный вопрос: