Мертвые канарейки не поют
Шрифт:
– А, этот детективщик, который отравился… Ну, история, может, и жуткая, но бесперспективная.
Молодой бородатый коллега подал голос:
– Не отравился, а, похоже, был отравлен дельфинином.
– Чем-чем? – захохотала Марина.
– Дельфином? Это как? Суши из тухлого дельфиньего мяса, что ли, откушал и преставился? Или он московский дельфинарий посещал и помер, отведав тамошнего жуткого кофе?
Бородатый коллега по имени Олег терпеливо объяснил:
– К дельфинам это не имеет ни малейшего отношения. К знаменитому в древности оракулу в Дельфах в храме Аполлона приносили охапки красивых
Марина нетерпеливо дернула шеей и ехидно заметила:
– Вот только не надо нам демонстрировать свои энциклопедические познания, Олежек. Все и так в курсе, что ты у нас жутко умный. Лучше скажи, кто траванул этого писаку?
– Арестовать никого не арестовали. Вроде бы он сам там что-то для своих романов пробовал и случайно переборщил с ядом. Однако по неофициальной, но упорно курсирующей версии Булатный был отравлен. Причем, как гласят слухи, своей неуравновешенной дочуркой, которую сейчас в санаторий для состоятельных душевнобольных запихнули от греха подальше. Следствие идет, но, говорят, вдовица его прикладывает все усилия, чтобы замять скандал. Еще бы, такой конфуз: дочурка отравила папашу-литератора!
Марина, смяв газету, швырнула бумажный ком в грудь Рите:
– А, обычная светская драма, ничего интересного! Да и убийца уже всем известен. Так что занимайся этим, ласточка, если хочешь! Мы же посвятим себя выкапыванию настоящих скандалов, а не такой ерунды.
Дождавшись, пока Марина горделиво удалится, Рита расправила газету и, подойдя к бородатому коллеге, который прокомментировал смерть детективщика, вполголоса спросила:
– А точно, что это дочка сделала?
Тот, взглянув на Риту не без интереса, произнес:
– Вообще-то да. Конечно, сведения неофициальные, иначе дочку уже арестовали бы, однако никто не сомневается, что это так. Она какая-то чумовая, с приветом, в общем. А папаша женился во второй раз на какой-то особе, которую дочка ненавидела. Ну, тормоза отказали, она папашу и траванула. А так как деньги у них есть, то дочурку заперли в дурке для толстосумов.
И добавил:
– Не советую тебе за это браться, тухляк. Из этой драмы в семье писателя ничего не выжмешь. Если бы история перспективной была, я бы первым в ней разбираться стал. А это так, легкая светская драма с летальным исходом. Ничего интересного, годится разве что для идиотских ток-шоу…
Об этом совете коллеги Рита вспомнила, когда навещала маму в реабилитационном центре. Дожидаясь, пока мама вернется с вечерних процедур, она бродила по коридору и, проходя мимо кабинета дежурной медсестры, услышала доносившийся оттуда визгливый голос ведущего «Народного ток-шоу».
– …понесла небывалую потерю, потому что ее муж, известный на всю страну писатель-детективщик Анатолий Булатный, скончался от отравления редким растительным ядом! Встречаем – его вторая жена, вдова и муза Регина Булатная.
Рита, застыв у открытой двери кабинета, устремила
Однако та оказалась миловидной, даже прелестной, воздушной дамочкой с длинной русой косой, облаченной во что-то неброское, но явно дорогое и чрезвычайно стильное, с чарующим голосом и сверкавшими, как два изумруда, зелеными глазами.
Именно эти глаза и привлекли внимание Риты – такие же были и у Барковского-старшего. Конечно же, это ничего не значило, ведь зеленоглазые люди не более склонны к преступлениям, чем те, у кого глаза другого цвета. Однако что-то Рите не понравилось в облике этой вдовы с повадками доцентши с кафедры русского языка. И, как вдруг со всей отчетливостью стало ясно Рите, убийце.
Промокая совершенно сухие глаза крошечным кружевным платочком, молодая вдова вещала:
– Анатолий Федорович никогда не описывал в своих романах того, чего не знал. За это его так и ценили его поклонники. А так как в новом его романе действовал маньяк-отравитель, то Анатолий Федорович держал при себе крошечные дозы соответствующих ядов, чтобы, так сказать, вдохновляться ими…
– Вы думаете, что этот смертельный яд случайно попал в организм вашего мужа, отчего тот и скончался в своем кабинете, за рукописью нового романа, который, по слухам, является его лучшим произведением? – прокричал в микрофон ведущий.
Вдова, снова промокнув глаза платочком, произнесла:
– Думаю, так и было. Понимаете, Анатолий Федорович иногда совершал неблагоразумные, даже безрассудные поступки. Например, желая описать наиболее точно симптомы отравления мышьяком, он принял небольшую дозу этого яда. Несмертельную, но такую, которая вывела его из строя на несколько дней.
– Значит, вы думаете, что ваш знаменитый муж, описывая симптомы отравления растительным ядом (тут ведущий считал с карточки) дельфинином, случайно или даже намеренно принял его небольшую дозу, оказавшуюся летальной?
– Это очень вероятно, очень… – сказала вдова, однако так, чтобы и последнему дураку стало понятно, что она в это не верит.
Рита видела перед собой расчетливую молодую дамочку, которая отчего-то расправилась со своим супругом, а теперь ломает комедию. Интересно, почему этого никто, кроме нее, не замечает?
– А существует ли возможность того, что… – тут ведущий запнулся.
– Что вашего супруга отравили?
На мгновение – всего на мгновение! – в зеленых глазах вдовицы блеснули адские огоньки, точно такие Рита видела в свое время в глазах Льва Георгиевича Барковского.
И последние сомнения рассеялись: перед многомиллионной публикой выступала убийца, которую таковой, похоже, никто не считал и не спешил брать под стражу.
Но зачем тогда она дает интервью?
Вдовица, горько усмехнувшись, произнесла:
– Ну, понимаете, смерть Анатолия Федоровича стала для нас подлинным шоком, выбив почву из-под ног, а кроме того, лишила нашу семью кормильца…
Ну да, дает интервью, чтобы лишний раз всем напомнить – ей, вдове, совершенно невыгодна смерть супруга, известного и отлично зарабатывавшего писателя. Он ей требовался исключительно живым.