Мертвые канарейки не поют
Шрифт:
– Вы не выглядите так, как будто с вами все в порядке! У вас отца убили, вам требуется помощь…
– Не нужна мне ваша помощь! – закричала Рита, вдруг начиная рыдать. Ее словно прорвало – слезы, которых прежде не было, вдруг хлынули по щекам градом. – Оставьте меня в покое! Уйдите прочь, оба, немедленно! Вон!
Растерявшийся Антон, кажется, готов был подчиниться ее требованию, а вот Еросян подошел ближе и сказал:
– Важно не только уметь оказать помощь, но и принять ее. У вас горе, вы одна с ним не справитесь…
–
Таблетки подействовали. А она, вместо того, чтобы улечься в ванну, точит лясы с незваными гостями!
Прислонившись к стене, девушка стала оседать вниз, потому что ноги ее уже не держали. Еросян велел Антону позаботиться о Рите и метнулся на кухню, сказав, что принесет ей воды.
А вернувшись, подхватил Риту и, перенеся ее на руках на диван в гостиной, велел Антону тотчас вызывать «Скорую».
– Там таблетки на столе и бутылка вина. Она их приняла. Ванна, полная воды, а на стиральной машинке лежит нож…
Это было последнее, что Рита услышала, потому что потеряла сознание. Последним, что она увидела, было испуганное лицо склонившегося над ней Антона.
А когда она пришла в себя, то вновь увидела испуганную физиономию Антона. Значит, она все еще на диване в собственной квартире…
– Мать, ты в себя пришла! – закричал Громыко. – Доброе утро!
Рита, поведя из стороны в сторону головой, произнесла:
– Где я?
И поняла, что находится в больнице. Накатили воспоминания, сделалось жутко. Дверь стала открываться, и Рита была уверена, что в палату войдет пухлый доктор в очках с золотой оправой, приятель покойного Льва Георгиевича Барковского.
Но вместо этого появилась молодая, крайне приятная и чрезвычайно компетентная докторша, которая приветствовала пациентку, проверила ее рефлексы, пошутила, сказала, что заглянет через часок, и исчезла.
А когда она ушла, в палату вошел Еросян.
Завидев его, Рита отвернулась, хотя сама не могла сказать, почему она это сделала. Из веселого чириканья докторши она поняла, что Еросян ее спас.
А она ведет себя так, будто он сделал ей что-то плохое.
Рита поняла – ей стыдно смотреть ему в глаза. Она ведь на полном серьезе намеревалась сделать это во второй раз, хотя обычно самоубийцы, провалившие первую попытку, ко второй не прибегают.
Самоубийцы.
Еросян бросил на Антона тяжелый взгляд, и тот, поднявшись, направился к выходу.
– Останься! – произнесла девушка жалобно, но медиамагнат сказал:
– Пусть подождет в коридоре.
Затем, опустившись на стул около кровати Риты, произнес:
– Это была глупость, причем большая. Вы могли умереть.
Риту, возмущенную такой бесцеремонностью, словно прорвало:
– Да кто вы такой, чтобы давать мне советы и отчитывать меня!
Она запнулась, вспомнив, что это тот человек, который ее спас – именно он, как успел ей шепнуть Громыко, заставил Антона посреди
Поэтому, опустив взор, Рита сказала:
– Спасибо вам, конечно. Однако…
Она снова запнулась, а Еросян ответил:
– Не за что. Кстати, сейчас я вам скажу то, о чем знают только единицы. На моих руках уже умирала девушка, но тогда я не смог ее спасти…
– Ваша… жена? – спросила Рита тихо, и Еросян, вперив в нее взгляд своих темных глаз, ответил:
– Моя дочь. Ей было столько же, сколько и вам. Умерла от передозировки полтора года назад. Я был рядом, но не смог ее спасти. Теперь смог.
Рита, не зная, что сказать, молчала.
Еросян же произнес:
– В этой клинике вам помогут. Вам нужна психологическая помощь…
– Не нужна мне никакая психологическая помощь! – заявила Рита, а Еросян тихо, но властно заметил:
– Нужна. Моя дочка тоже говорила, что не нужна, и я ей поверил. А если бы не поверил, то… Не исключено, что она была бы жива!
Рита, посмотрев на него, спросила:
– Зачем вы это делаете? Вы же очень богатый человек, к тому же очень занятой. А нянчитесь со мной, пытаетесь наставить меня на путь истинный…
Еросян поднялся, приблизившись к ней, и Рита вдруг инстинктивно отпрянула.
А что, если он такой же извращенец, как и покойный Барковский, и тоже хочет…
Хочет воспользоваться ее беспомощностью?
Заметив реакцию Риты, Еросян отошел в сторону и, скрестив руки на груди, произнес:
– Вы правы. Не хочу уводить все в мелодраматическую плоскость, потому что звучит пошло, да и существует опасность того, что вы мне не поверите. Я бы на вашем месте не поверил. Богатый мужик сорока с лишним лет клеится к молодой девице – выглядит, соглашусь, мерзко. Однако вы – моя инвестиция.
– Что? – переспросила Рита, которая была уверена, что Еросян заведет слезливую песню о том, что она удивительно похожа на его дочь, и потому он желает помешать ей сделать такие же ошибки, и вообще она запала ему в сердце…
А потом он пригласит ее к себе на дачу и изнасилует. Ну, или станет домогаться ее, как это делал покойный Барковский, прямо в больничной палате.
– Инвестиция, – спокойно повторил Еросян. – Я вижу в вас большой потенциал и знаю, что вы мне нужны. Нет, не в этом пошлом сексуальном смысле. А в профессиональном плане. Вы отказались от моего предложения начать работать в отделе журналистских расследований моего медиахолдинга, а я не люблю, когда на мои предложения отвечают отказом. Поэтому и задержался в вашем городе, чтобы переубедить вас. Прошлое потому и прошлое, что оно прошло. Потому что если оно не прошло, то это не прошлое, а настоящее. Прошлое исправить нельзя, но можно изменить настоящее и будущее. Все на самом деле очень просто, не так ли?