Мессии, лжемессии и толпа
Шрифт:
Нельзя утверждать, что толпа — это нечто новое, а раньше был индивид. Во-первых, и в древности толпа могла собираться по любому поводу, чаще религиозному или политическому. Во-вторых, толпа — это не только стая, скопище людей, но и вся послушная, отсталая, некритическая часть общества. Но нельзя представлять себе толпу-стаю только как нечто бунтующее, негодующее или громящее. Толпа как скопище людей может существовать в форме вполне благопристойной публики на концерте или стадионе. Так же нельзя утверждать, что каждый человек, попавший в беснующуюся толпу, будет действовать заодно с ней. Можно легко себе представить, что в ней найдется лицо, которое сразу же покинет ее.
Современную толпу, для того чтобы сделать ее своим послушным орудием, совсем необязательно сводить
Побеждают революции, происходят перевороты, возникают новые режимы, и почти всегда возвышаются вожди. Московичи видел в этом нечто новое, но ничего нового в вождях нет, поскольку толпа нуждалась и будет нуждаться в руководителях, лидерах — вождях, царях, королях, императорах, президентах и т. д. Толпа инфантильна и всегда нуждается в отце — пусть и строгом, но умном и правильном. Исключение составляют подлинно цивилизованные и демократические страны, которые хотя и имеют своих политических кумиров, как правило, давно умерших (например, Дж. Вашингтон), отцов нации, но современникам не позволяют слишком долго засиживаться на высшей должности.
Лжемессианство представляет собой логическое продолжение идеи абсолютной монархии в современных условиях, которая продолжает жить в странах, отстающих в своем развитии. Я имею в виду и Германию, которая сохраняла абсолютную монархию до окончания Первой мировой войны. Если в прошлом, начиная с египетских фараонов, во многих странах монархи почитались как боги (римские императоры считались богами), то рядом с ними были религии. С ослаблением религии, когда вера в бога стала индивидуальным, а не государственным делом, у толпы появилась потребность в таких отцах, которые несли бы в себе нечто потустороннее. Тоталитарные вожди достигли уровня небожителей благодаря идеям, которые были особенно любимы толпой. Из числа этих идей несомненное лидерство принадлежит коммунизму, охватившему не только Россию с ее общинной психологией, но и многомиллионный Китай, Северную Корею, Камбоджу, причем в Северной Корее коммунистические вожди передают власть по наследству, совсем как в монархиях. Вообще коммунизм — вечнозеленое растение.
Но не только тоталитарная элита отравляет толпу. В ней, в толпе, живет глубинный страх перед правдой и желание жить, опираясь на надуманные мифы. Человеку российской толпы лучше умереть с красивой ложью на устах, чем найти в себе мужество узнать правду о себе и своей стране. И сейчас происходит сакрализация имени Сталина, причем власть не мешает этому, но в то же время активно не препятствует его культу. Душа толпы жаждет лжи и кумира.
Забытое со времен Французской революции и возрожденное Сталиным словосочетание «враг народа» упало в уже подготовленную почву. Сначала эти слова пугали обывателя, но затем были приняты им и уже в 1930-е годы выводили на митинги сотни тысяч людей. Причем они собирались не только перед угрозой расправы, перед страхом, что их тоже сочтут врагами народа. Они собирались по доброй воле, их гнала вперед всеобщая вдохновляющая вера, снимающая муки совести, к тому же в это верили все и был всеобъемистый подъем. Они подчинялись всеобщей истерии огромной толпы.
Толпа крушила храмы и грабила церковное имущество. В смертельной борьбе с религией большевиков участвовали сотни тысяч людей, у которых прежнюю веру сменила новая, обещая благостное будущее не на небесах, но еще при жизни, правда, неизвестно когда. У новой веры была своя
При молчаливой поддержке толпы был восстановлен и многократно усилен тотальный контроль государства над обществом и человеком. Частная инициатива и частное предпринимательство были искоренены властью, что получило одобрение большей части толпы, это продолжается в России и сейчас, что окончательно добивает развитие страны.
Толпа постоянно забрасывает тестовые послания и в то же время освещается средствами массовой информации и статистикой, подобно тому как изучаются скопления в космосе светового спектра. Толпа выражает себя на официальных и протестных манифестациях, поэтому назвать ее молчаливой, как это делает Ж. Бодрийяр, называя так массы, никак нельзя. От имени толпы говорят ее лидеры и политические вожаки, многие журналисты, часто используя тот же язык, что и толпа.
Толпа может взорваться — и тогда происходят бунты и революции, как, например, в арабских странах. Но она не понимает глубинных смыслов своих нападений и всего, что происходит в связи с ними. Толпа никогда не кончится, какого бы уровня ни достигли техника и культура. Она всегда будет пытаться навязать свою волю, хотя далеко не всегда достигая успеха. В толпе всегда таится тревожность, особенно в социально неблагополучных странах, и скапливается огромная энергия.
Толпа впитывает в себя социальную энергию, и та становится ее энергией. Толпа впитывает в себя все знаки, символы и смыслы, и они становятся ее знаками, символами и смыслами. Она поглощает обращенные к ней призывы и потом выдает их за свои и обязывает лидеров их реализовывать. Она способна воспринять как истину любые выдумки и глупости, а мотив для нее вообще пустой звук. Ее природа объективно-субъективная — она выступает и объектом информационного воздействия, и субъектом, выдающим информацию, впрочем, иногда искаженной, особенно когда она передается одной частью толпы другой. Тогда создается круговое движение и укрепление желаемых мифов, но иногда, при известных обстоятельствах, миф теряет силу, как, например, это случилось с коммунистическим мифом. Но в России он оказался необыкновенно живуч, и у этого есть свои причины, прежде всего общинная идеология народа и его привычка довольствоваться минимумом социальных благ, особенно материальных.
Поддакивающее большинство толпы — социологическая реальность, и ее мнение надо воспринимать только так, но не как путь, указанный обществу. К тому же мнения толпы могут резко меняться в зависимости от обстоятельств: рукоплещущие прежде Муссолини итальянцы повесили его труп вниз головой когда он потерпел поражение. Дело Сталина еще долгие годы жило и процветало, его идеям многие поклоняются и сейчас, а поэтому он умер во всенародных слезах. «Великий вождь всех трудящихся» почитается как «успешный менеджер».
Толпа может оказаться в качестве зрителя события, если ее не допускают решать что-либо в нем, например, в дворцовом перевороте. В иных случаях в ней могут остро нуждаться и призывать к борьбе за «правое дело». Если нужно, организуют референдум с участием толпы, чаще всего заранее догадываясь о результатах. При этом толпа может и не догадываться о скрытых смыслах опроса, может не понимать, к чему это способно привести.
Бодрийяр считает, что масса — медиум гораздо более мощный, чем все средства массовой информации, вместе взятые, что, следовательно, это не они ее подчиняют, а она их захватывает и поглощает или, по меньшей мере, избегает подчиненного положения. Существуют не две, а одна-единственная динамика, динамика массы и одновременно средств массовой информации[86]. Конечно, история знает много случаев, когда масса, толпа «захватывает» средства массовой информации и заставляет следовать за собой. Но в тоталитарных странах средства массовой информации полностью поглощены властью; и они являются ее рупором — толпа оказывается полностью зависимой от них, т. е. от власти, партии, вождя. Говоря словами того же Бодрийяра, толпа — это тень, отбрасываемая властью; чтобы стать таковой, она должна быть послушной средствам массовой информации.