Месть женщины
Шрифт:
— Меня возбуждают их взгляды, — признался А-1.
Он был прав — меня они тоже возбуждали. Как шампанское и секс.
Мама помолодела лет на двадцать. Советовалась со мной, стоит ли ей выходить замуж.
— Боюсь его потерять, — призналась она и покраснела. — Такое встречается раз в столетие.
(Насколько я помню, ей уже встречалось, и не раз.)
— Ты говоришь о постели? — уточнила я.
— Я не умею разделять любовь на составные части.
— Научишься. — Я горько усмехнулась. — Это необходимо в нашей жизни.
— Ты бурно повзрослела. И сделала головокружительные успехи
— «Блажен, кто смолоду был молод», — процитировала я классика и рассмеялась. — Мама, я завела любовника. Не озирайся по сторонам — муж обо всем знает.
— Обо всем?
— Ну, почти обо всем. Какая разница?
— И он… он тоже тебе не верен?
— Меня это не волнует, — сказала я и поняла, что на самом деле все-таки волнует. Вспомнила розы и завистливые взгляды окружающих. Если бы все это было не игрой… И если бы не появился А-2…
— Все-таки не стоит, чтобы все развертывалось у него на глазах, — посоветовала мама. — Соблюдай правила игры. К тому же таинственность женщину только красит.
— Ты спала с Бархатовым? — спросила я, в упор глядя на маму.
— Нет… То есть да. Однажды. Но это было наспех и…
— И?..
— Нас застукала эта ведьма Старкова.
— Та, что купила ему кооперативную квартиру?
— Да. Она держит его на коротком поводке.
— И всему виной деньги, — догадалась я.
— Она миллионерша. И ни единого наследника. К тому же она приложила ручку к тому, чтобы у него сложилась карьера. Влиятельная особа. Вхожа наверх. — Мамин взгляд рассеянно блуждал по комнате. — Знаешь, я, кажется, не буду спешить с замужеством, — вдруг изрекла она. — Ты не будешь возражать, если Л.К. поживет у нас?
В первый раз спрашивает моего разрешения. А если бы я сказала «буду»?..
Вечер или ночь. Впрочем, какая разница?..
А-2 уехал с мадам Старковой в Судак. У нее там нечто вроде виллы. Распили с Фантиком бутылку коньяка в его кабинете. Он делал заходы, но я поняла, что его машинка никуда не годится, о чем и сказала прямым текстом.
— Что делать? Просто я хотел отвлечь тебя от мрачных дум. (Трепло собачье.) Женщину они старят, ну а старой актрисе платят меньше. Это у Старковой голос. — Фантик выругался матом. Похоже, он ее не любит. — Станешь богатой, как Лиз Тэйлор, купишь Бархата у Старухи. Но к тому времени его машинка тоже испортится. — Фантик вставил мне в рот зажженную сигарету. — Даже мне приходится мириться с причудами этой Пиковой дамы. Представляешь, распорядилась отодвинуть репетиции на целую неделю, и я смиренно согласился. Знаешь — почему? Да потому, что у нее все Министерство культуры под каблуком. Тявкнет раз — и накрылась Прага, тявкнет другой — и Фантик вообще невыездной. А тут еще Франкфурт наклевывается. Сыграешь еще Ромео?
— С кем?
— Хотя бы с собственным мужем. А что, идея, а?
— Глупая. — Я едва удержалась, чтобы не загасить сигарету о щеку Фантика. Черт, он меня точно рентгеном просвечивает.
Но я поняла, что с ним можно поладить себе на пользу. Разумеется, он поймет, что я играю, и оценит это выше, чем искренность.
— Но в каждой глупости есть зерно гениальности, — добавила
— Завтра приходите в двенадцать.
Ночь. Дела театральные. Но ведь я же прежде всего актриса, правда?
С Алешей на репетиции случилась истерика — увидел себя в зеркале в ночной сорочке и кудрявом парике из сцены на балконе. «Нечто среднего рода, — буркнул Фантик, который стоял рядом со мной. — Оно и в Африке оно». Это была его месть Алеше. Фантик не забывает ничего, а лишь до поры до времени прячет жало.
Потом он сказал, что я уже не гожусь на Ромео — из куколки, сказал он, сформировалась бабочка. И добавил самоуничижительно:
— Но в этом есть и моя вина: куколку нельзя держать под лучами солнца.
Фантик обожает выражаться афоризмами. И еще ругаться матом. Тут же очень красиво загнул (увы, не запомнила всю фразу) про одну «пожилую даму, страдающую комплексом бабушки Аполлона и сексуальным аппетитом Медузы Горгоны, загримированной под Венеру». Далее следовало что-то нецензурное. Потом вдруг вскочил на помост и начал:
Щекой склонилась на руку она.
О, быть бы мне перчаткой, чтоб касаться
Ее щеки!
[7]
Я не растерялась и тут же ответила своей репликой, то есть — Джульетты, хоть и была в костюме Ромео. Он восхитительный партнер, и я даже забыла на какое-то время, что он кривоног, как горилла, и у него воняет изо рта. Алеша смотрел на нас в зеркало, потом повернулся. Мне стало смешно — у него потек грим, и вообще в его облике было что-то жалкое. Жалость унижает. Поэтому я его обсмеяла. Ему полегчало.
— Меняю амплуа, — заявил он. — Держу пари, из меня получится великолепная Катарина из «Укрощения строптивой». Ведь эта баба была гермафродитом и боялась больше всего на свете, что кто-то разоблачит ее тайну. Но Петруччио[8] был в восторге от своего открытия.
О, сэр Уильям! Неужели это так? В таком случае, вы опередили и наш век тоже.
Вечер. Дождь за окном. Романтика и декаданс.
Был ужин при свечах в честь водворения в нашем доме Л.К. Великолепный — блистательный — актер старой мхатовской школы. Делает все даже красивей и изысканней, чем Алеша. Мама верит? Или тоже играет? Пока не пойму. Алеша хотел увековечить их дуэт на пленке. Разумеется, в одежде и как принято в отечественном кино. Л.К. отказался наотрез. Сказал: «Есть мгновения и чувства, не терпящие тиражирования». Мама просияла.
(Л.К. на два года моложе Алеши.)
Я оделась и соответственно играла роль умненькой девочки, слишком красивой для того, чтобы быть синим чулком, но слишком невинной, чтоб им не быть. Придумала на ходу. Насколько мне известно, аналогов в мировой драматургии не существует. Не знаю, что рассказывала про меня Л.К. мама, но роль я провела блестяще. Я «опьянела» от одного бокала шампанского и начала читать сонеты Петрарки:
И день и час люблю — как их забыть! —
Когда простился с низкими страстями,