Между двух миров
Шрифт:
– Ваше императорское величество, это было…
– Поучительно? – я криво усмехнулся. – Бросьте, любой бы на вашем месте растерялся. Я не пойму, что у вас не получается? Вчера мне продемонстрировали образец, и он вполне работал, исправно поднимая воду вверх. В чём сейчас образовалась проблема?
– В потери мощности! – всплеснул руками главный спорщик Бильфингер. – То, что прекрасно работает на маленьком образце, перестаёт работать, когда мы начинаем переносить данные на настоящие механизмы! И мы никак не можем понять, почему это происходит!
– А вы не
– Идиот! Как я скажу твоей матери, что она умудрилась родить на свет умственно отсталого ребёнка?
Его голос потонул в гвалте других, которые то ли защищали коллегу, то ли поддерживали его прославленного отца, разобраться в подобном было сложно. Я же, сделав своё грязное дело, подошёл к Эйлеру, стоящему в стороне и немного презрительно поглядывающему на происходящее. Ну-ну, я сейчас быстро с твоей морды пренебрежение уберу.
– Леонард Паулевич, голубчик ты мой, а не расскажешь мне, зачем ты сделал ту летающую штуковину, парящую время от времени над Москвой и отвлекающую людей от работы? У этого шара имеется ли какое-нибудь практичное применение?
– Думаю, государь, что несложно придумать, в чём его можно использовать, – он слегка наклонил голову, и только.
– Да что ты говоришь, вот прямо любое, пришедшее мне на ум? – я сложил руки на груди в молитвенном жесте. – И что, я смогу быстро курьера на энтом шаре до Сибири и обратно доставлять? Потому что я без известий оттуда, как на иголках подпрыгиваю.
– Ну, шар плохо управляем, – начал Эйлер осторожно отползать в сторону. Ой, не на того напал, друг мой. И хоть ты и являешься одним из моих кумиров молодости, все отмазки научной или околонаучной братии я знаю не понаслышке. – Так что ещё рано говорить, что он сможет так далеко улететь и прилететь обратно…
– Тогда зачем он нужен?! – я слегка повысил голос. – На хрена мне игрушка, на которую ушло немалое количество денег, и которая способна только выступать в качестве украшения?! Я понимаю науку ради науки, но в этом случае, ты мог бы ограничиться действующей моделью. Но создав реальную модель и вложив в неё средства, мне, как человеку, заплатившему за эту модель, важно понимать, что я не выкинул деньги на ветер! – то, что Эйлер потратил из своих средств, ему компенсировали из казны, но мне донесли, что он после этого успеха слишком уж зазнался, и необходимо было быстро сбить с него спесь, иначе он не сможет работать с остальными, а это недопустимо.
– Но, государь, что вы от меня требуете? – от волнения он перешёл на немецкий. Хорошо, если тебе так более комфортно…
–
– Ваше величество, но что я могу сделать? – прекрасно, клиент почти готов, главное его мысли в нужное русло направить. Вот кто-кто, а Эйлер прекрасно сумеет достичь невероятных результатов.
– Да мне плевать, что и как вы сделаете! Да хоть шар этот ваш водородом ещё на земле налейте, и вон паровой движитель присобачьте, лишь бы он летал не туда, куда ветер дует, а туда, куда нам надо, и так быстро, как это вообще возможно!
– Я постараюсь… – пролепетал Эйлер.
– Нет, господин Эйлер, вы не постараетесь, вы сделаете. Иначе я буду разочарован слишком сильно, чтобы понять и простить. – Так, теперь быстро уйти, чтобы палку не перегнуть.
Перед дверью Джон Кей стоял и смирно ждал моего появления. Я кивнул ему, полюбовался выпученными глазами и пошёл по коридору, кивком головы предложив следовать за мной.
– Итак, мистер Кей, изобретение в какой области ты хочешь представить здесь в Российской империи?
– Я суконщик, и у меня есть уже патенты на механизмы, облегчающие процесс производства… – я резко остановился, развернулся и посмотрел на него в упор.
– Вот прямо сейчас мы находимся на территории мануфактуры, которую я выкупаю, и в которой будут опробоваться новые методы, в том числе и механизмы. Теперь я хочу знать, для чего ты прибыл в Россию?
– Я хочу, чтобы мои изобретения работали, ваше величество, – пробормотал Кей. – У меня много задумок, но почти всем им придётся принять вид патента. Меня похлопают по плечу и отправят домой. А я… я…
– Я тебя понял, Джон Кей, – я снова пошёл по коридору. – Тебя примут на довольствие, выделят комнаты для проживания и предоставят здесь лабораторию с мастерской. Золотых гор не обещаю, но действительно стоящие изобретения обязательно будет внедряться в производство.
– Но почему мнение вашего величества так сильно отличается от мнения всех других власть имущих? – ещё тише спросил явно осмелевший Кей.
– Потому что я очень ленивый. И то, что облегчает любую работу, высвобождая некоторое время для лени, мною категорически поддерживается.
– Вы шутите, ваше величество…
– Следуй за мной, я тебя познакомлю с одним уникальным ткачом. Он меньше чем за два года умудрился изобрести новый вид ткани, а также выкрасить её совершенно уникальным способом. Теперь эта ткань интенсивно осваивается. Будете работать в паре. Подозреваю, что вас великие дела ждут, – я усмехнулся. – Да, учись ежедневному омовению, иначе можешь попасться и быть наказанным.
Пока Джон Кей переваривал свалившиеся на него новости, я поспешил в Лефортово. Вроде бы Беринг явился, и я собирался его сегодня принять. Да ещё разбирательство по делу Козыревскго предстояло – тот ещё геморрой. Но когда я вскакивал на Цезаря, мне постоянно вспоминалось лицо Кея, когда ему про указ насчёт мытья объясняли.