Между нами ничего не было

Тес Ария

Так странно…

Я прохожусь по пока еще пустым комнатам, но чувствую себя в них совсем не хозяйкой. Я будто в гостях, а иногда и вовсе кажется, что из-за угла вот-вот выскочит Кристина и в своей царственной манере скажет что-то вроде:

– Кира, ну где ты застряла? Привезли наш обед.

Ежусь.

Я знаю, что такими мыслями делаю себе только хуже, но заткнуть их не могу. Боже! У меня даже банально не получается все это дерьмо сублимировать, поэтому тут передвигаться мне неловко и пока еще дико дискомфортно.

Чувствую себя воровкой.

Дичь, конечно. Хотя, может быть, и нет. Все-таки

мужа чужого…я увела из семьи. Мы так и не говорили (очевидно) о том, что произошло. Эмиль по моей собственной просьбе молчит. Он «не нагнетает», и я в курсе, что сама об этом просила, но…блядь! Эти качели…Состояние — полный треш. Ты все еще болтаешься в густой каше и не понимаешь до конца, чего именно хочешь. Поговорить все-таки? Или замолчать навсегда?

Вообще. По моей природе надо бы выбрать первый вариант. Ну не люблю я подвешенные состояния и незакрытые вопросы. Не люблю! Они вечно зудят на подкорке и не дают расслабиться. А с другой стороны…я же понимаю, что ничего нового он мне не скажет. Ничего хорошего тоже. Его признание, конечно, резонирует, но быть условно «хорошей таблеткой от боли» — это не та роль, которую я бы себе хотела.

Это не то, что я себе представляла.

Тут он, конечно, был прав. Даже когда я позволяла своей фантазии гулять по ночам в собственной постели, и когда я думала, как бы сложились наши отношения с ним, если бы мы встретились раньше, чем они с Крис…нет. Не такое будущее я рисовала. Понимаю. Розовые сопли, замки, иллюзии. Влюбленные женщины они такие. Из разряда «он один раз улыбнулся, а я уже вышла за него замуж и нарожала триллион детей». Но…

Но.

А что «но»? Говорят, бойся своих желаний. И вот казалось бы, да? Я получила то, о чем мечтала. Он со мной. Мы поедем в ЗАГС после того, как уедут его родители. Он подарил мне кольцо. У нас будет ребенок. А все это не радует, а давит только сильнее изнутри. Потому что нет у нас самого главного — любви. Он меня не любит, и я об этом знаю.

Я знаю…

Эмиль старается быть мягким, он привозит мне фрукты, когда возвращается с работы. Он организовал весь переезд, вплоть до двух помощников, которые приехали ко мне и собрали все вещи за два дня. Я вообще ни о чем не думаю! Реально. Вообще. Для меня это настолько ново, что иногда мне кажется, будто меня прибило пыльным мешком по темечку. Такая, знаете? Прострация легкая.

С Сашей все было иначе.

Мой бывший муж очень много трепался. Не скрою, говорил он красиво. Даже стихи мне читал! Но по факту со всеми проблемами я всегда справлялась сама. Я была тем локомотивом, который тащил наши отношения вперед. Который их двигал. С Эмилем по-другому. Я даже пару раз ловила себя на мыслях, что, конечно, согласна в какой-то степени с Кристиной. В плане разговоров у Батаева серьезные проблемы. Он вряд ли может быть романтичным, совсем маловероятно стал бы читать стихи, но он делает. И разве это не самое главное? Чего ей не хватало? Как она могла? Зачем?

Много вопросов.

Что это было? Слепая вера в то, что тебе все с рук спустят или обыкновенная скука? Я не знаю. Наверно, все познается в сравнении. Я на том этапе жизни, когда разговоры — это обычная вода, а стихи — просто пыль в глаза. Действия дороже. Но!

Опять это «но»…

Саша любил меня. Может быть, под конец уже и нет, но вначале? Он меня любил. Хотя бы испытывал какие-то чувства! Страсть, желание. Окей. Между нами не было глубокой, близкой связи — я принимаю это, выросла уже. Ладно. Но он питал ко мне

какие-то эмоции, кроме благодарности. Или уважения. Или братско-сестринских взаимоотношений. А тут? Все плохо.

В каждом его взгляде я вижу красную строфу: я тебя не люблю. Я тебя не люблю. Я тебя не люблю.

И это больно.

Ведь я-то чувствую совсем другое. Квартиры, кольца, фрукты…собака — это хорошо. Да. Но этого все равно недостаточно…

Веду плечами и вздыхаю. Изюминка развалилась на огромном диване. Дрыхнет. Ей ее новая берлога, конечно, нравится. Она пока, как и я, не особо обжилась, но на нее не давит весь этот «чувственный бред», поэтому жить здесь ей гораздо проще. Вчера вот беззаботно носилась вокруг Эмиля. Хвостом виляла. Нюхала его. А я…

Какое же это, черт возьми, Кащенко.

Схожу с ума.

Хватит!

Силой воли отодвигаю в сторону все эти непрошеные чувства, а потом открываю холодильник и достаю продукты. Сегодня к нам приедут его родители, с которыми я наконец-то познакомлюсь. Волнуюсь? Дико. Не знаю, что он расскажет про наши отношения, но это, по сути, и неважно. Мы все равно уже связаны ребенком. Это факт.

Поэтому я начинаю готовить.

Вообще, для меня готовка — это не каторга. Да и сейчас не каторга. Правда. Я люблю заниматься на кухне, пробовать что-то новое, просто сейчас добавляется к уравнению совершенно тупое желание…понравиться. Вот так банально и глупо, но я хочу им понравиться, поэтому открываю рецепт с любимой долмой Рамзана Ильясовича, и начинается…То лист у меня нормально не заворачивается, то начинки слишком много. Через два часа упорных трудов я уже готова разрыдаться! Психую, дергаюсь и вообще все на свете проклинаю. Бинго происходит с третьего раза. Только тогда у меня получается все правильно завернуть и сделать.

Изюминка грустно смотрит на мусорное ведро, куда полетели сомнительные остатки от шедевров. Я еду не люблю выкидывать, поэтому выскребаю максимум фарша и отправляю его в заморозку. Вряд ли я, конечно, еще раз отважусь делать эту шутку, ну и что? Куда-нибудь еще сгодиться.

Все. Вытираю руки о салфетку после того, как ставлю свое творение на огонь и проверяю курицу. Затем приступаю к картошке. Тут уже дело идет легко и просто. Так сказать, на изведанной территории. Часы на плите говорят, что осталось примерно полчаса до того, как они переступят порог нашей квартиры.

Черт…

Волнение нарастает еще сильнее…

Я бросаю взгляд на собаку и шепчу:

– Ну что ты, зверь? Не хочешь поменяться со мной местами?

Она скулит, тявкает и наклоняет голову набок. Мол, дура, что ли? Соберись!

Изюминка-то права. Надо собраться…

***

Когда открывается входная дверь, я уже сижу готовая. Волосы убрала наверх, одела кофту и джинсы. Может быть, надо было накраситься? Но времени мне не хватило. Опять ловлю тень Кристины и думаю, что она бы точно встречала его родителей при полном параде…

Незнакомый, мягкий смех для меня сейчас — это якорь от очередного заплыва в море собственных загонов. Изюминка уже в прихожей, я слышу ее довольный, счастливый лай, а потом женский голос с легким акцентом.

– Родной, ты что? Завел собаку? Ты же их боишься!

Он их боится?

Эмиль тихо цыкает и закрывает за собой дверь.

– Я уже давно вырос и не боюсь собак. Тем более, она мелкая и шла в комплекте.

Другой голос отвечает.

– Слышал бы тебя Маркиз, точно заревновал бы!