Между нами ничего не было
Шрифт:
Острожно смотрю на родителей Эмиля, потом на самого Эмиля и хмурюсь. Они странно переглядываются.
Черт…
– П-простите…я…неважно. Полезла не в свое дело, я не…
– Нет-нет, - успокаивает меня его мама, бережно сжимая мою руку, - Не волнуйся. Дело не в тебе.
– Да, Кира, все хорошо, - кивает Рамзан Ильясович, а Эмиль наконец-то поясняет.
– Все дело в моей младшей сестре Айше.
Его голос звучит тихо, а взгляд…в нем отражается боль и волнение. Я сразу это вижу, стоит мне только заглянуть ему в глаза…
– У нее…кхм, очень проблемный брак.
Объяснение короткое, но достаточно емкое, чтобы я поняла. Не спрашивай больше об этом. Тема не из приятных, и что там за проблемы с мужем — остается только догадываться. В кошмарах.
Хочется еще раз извиниться, но я не успеваю. Отец Эмиля усмехается и хлопает в ладоши.
– Так, дети, ну, рассказывайте.
Эмиль натягивает на губы улыбку и поддерживает этот шанс соскочить с неприятной темы.
– О чем именно?
– Как это о чем? Да обо всем! Ваши планы, конечно же! Свадьба, роды. Я все хочу знать! Кто будет?
– Па-ап…еще же рано совсем. Мы не знаем и…
Они начинают разговаривать, отшучиваться. Воздух постепенно становится таким, какой он был.
И только Мариса Эмильевна притихла…
Черт…нет, все-таки зря я открыла свой рот…
***
Ужин проходит замечательно. Уже на этапе свадьбы и нашего решения подождать, мама Эмиля отбросила в сторону свои печали и стала принимать активное участие. Она обещала мне во всем помогать. Это хорошо. Кажется, у нас получилось, по крайней мере, начать выстраивать теплые отношения. Надеюсь, по крайней мере, что в своих ощущениях я не ошибаюсь.
Об этом я думаю, пока мою посуду. Мужчины удалились в кабинет. Эмиль хочет показать какой-то проект, но, наверно, больше хочет просто поговорить с отцом. Я не против. Мариса Эмильевна ушла в комнату.
Спокойно.
Волнение мое прошло, и я себя чувствую почти комфортно. Журчит вода, я тихо напеваю песню под нос и не слышу, как в комнату входят…
– Это что такое?!
Вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Мама Эмиля застывает с огромными глазами, а через мгновение тихо прыскает и тихо извиняется.
– Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя напугать…
– Да я…думала, что вы решили отдохнуть…и…не ожидала просто.
– Сама виновата. Хотела пошутить, не получилось. Ты почему посуду моешь, Кира?
– Эээ…
Странный вопрос, который поставит любого человека в тупик. Озадаченно смотрю на свои руки, потом на нее. Что в таких ситуациях нужно отвечать?
Я отвечаю правду.
– Если честно…я как-то растерялась и не знаю, что на это ответить.
Мама Эмиля улыбается мне и кивает, а потом обходит кухонный гарнитур.
– Ясно. Тоже не любишь посудомойки все эти дурацкие?
– Просто не вижу смысла включать ее из-за пары тарелок и бокалов.
– Да, - усмехается она, - Понимаю. Можно?
Она кивает на губку в моих руках, но я мотаю головой.
– Да нет, не нужно. Мне несложно, а вам бы отдохнуть. Перелет все-таки…
– У нас в доме действует правило, дорогая. Кто готовил, посуду не моет. Давай мне.
Это звучит не командным
Приятно. Она отмечает мою значимость, даже если я ее пока сама не особо ощущаю.
Сдаюсь.
Передаю ей губку, но встаю рядом.
– Тогда я буду вытирать.
Она дарит мне улыбку, и мы принимаемся за работу. Мне нравится…все так просто и спокойно. И с ней — просто и спокойно. Нет абсолютно никакого напряжения…
– Могу быть с тобой откровенна?
Твою мать. Накаркала…
Еле успеваю схватить тяжелый вздох за хвост, чтобы он не выпал ненароком и не испортил идиллию. Киваю. Она бросает на меня взгляд и опускает его на свои руки.
– Эмиль очень обтекаемо рассказал нам про ваши отношения, но…я буду с тобой честна.
Бле-а-а…это очень дурное начало…
– …Я тебя узнала.
Бам! Бух! Бдыщ!
У меня внутри все несется прочь… Моментально краснею и теперь не знаю, что должно произойти, чтобы я подняла глаза. Мариса Эмильевна не настаивает. Она тоже на меня не смотрит, продолжая равномерно и спокойно намывать тарелки.
Ну, блин…все-таки я хреново разбираюсь в людях, да? Не могло же быть все настолько хорошо. Сейчас меня ждет длинная, грубая речь, благодаря которой я снова почувствую себя дерьмом…
Замечательно. И…
– Я рада, что он развелся с этой девчонкой, - неожиданное, тихое заставляет замереть.
Я вся обращаюсь вслух, расширила глаза и гляжу на нее. Чего ожидать...да без понятия совершенно! Мариса Эмильевна еле заметно улыбается.
– Ты скоро поймешь сама, как…сильно каждый родитель хочет, чтобы его ребенок был счастливым. Когда Эмиль привел домой эту Кристину…я сразу поняла, что с ней он счастлив не будет. Знаю, ты, скорее всего, думаешь, что наше "резко-негативное-отношение" к ней было основано исключительно на предубеждениях, но…это не совсем правда. Мы с Рамзаном реалисты. Мы знаем, что так как жили почти всю жизнь в России и воспитывали своих детей в уважении к этой стране, шанс того, что кто-то из них пойдет…другой дорогой, качественно возрастал. Конечно, Мадина нам была ближе. Я отрицать этого не буду. Когда Эмиль сказал, что у них ничего не получается, и что они вместе несчастны — мы…смирились. Не сразу, но смирились. Это ты тоже скоро поймешь, когда родится твой малыш. В конце концов, никакие предрассудки не могут быть важнее его счастья. Ничего не может.
– Почему тогда?
– срывается еле слышное с губ.
Мариса Эмильевна грустно улыбается.
– Ты всегда чувствуешь человека, которого любят твои дети. Не знаю, как это получается, но как только ты даешь жизнь, у тебя открывается какой-то…третий глаз, что ли. Не знаю, - она поднимает на меня взгляд и чуть хмурит брови, - Но ты это чувствуешь. Ты знаешь, какой человек искренне относится к твоему ребенку, а какой только играет в эту искренность.
Наверно, мне нужно что-то ответить? Только я не могу. Мне страшно узнать, что она увидела во мне, и вообще…нужно ли говорить хоть что-то? Кажется, это будет лишним…