Между нами. На преодоление
Шрифт:
За исключением того, что я теперь должна ему кругленькую сумму. И до сих пор обескуражена его поведением.
На тот момент я успокоила свою разбушевавшуюся совесть выводом, что он представитель мужчин-решал: пришел, увидел, разрулил. Таким важно быть значимыми везде и во всём. У них своя психология. Они оказывают помощь, даже если их об этом не просили.
Другой вопрос, что для меня это непривычно и неприемлемо. Я не из тех адекватных женщин, умеющих свободно принимать что-либо от противоположного пола. Да и жизнью научена рассчитывать только на себя.
Поэтому две недели
Как-то даже возникла потрясающая идея подсунуть ему под дверь конверт с деньгами и успокоиться, но здравый смысл одержал верх. Да и никаких лазеек у него под дверью не обнаружилось — я тщательно её осмотрела, пока топталась на пороге в ожидании...
Утром дисциплинированно отправляюсь на пробежку. А когда возвращаюсь, с удивлением обнаруживаю машину Мирона во дворе. Сердце безотчетливо пропускает удар — предположительно от неожиданности. Решительно настроившись, наскоро принимаю душ и бросаю взгляд на часы. Одиннадцать. Это же не рано?..
Мне не терпится поскорее разобраться с этой ситуацией и спокойно спать на изумительном матрасе.
Беру бумажный пакет с элитной выпивкой, которую заготовила ещё после потопа, кладу в него злополучный конверт и направляюсь к соседу.
Мне открывают почти сразу. Очень эффектная блондинка, чем-то напоминающая Синди Кроуфорд в юности, красноречиво выгибает бровь, когда мое молчание становится неприличным.
М-да. О таком развитии событий я и не подумала . Хотя, оно как раз очень логично для этого мужчины. Неловко вышло...
— Привет, проходи, — внезапно появляется за спиной незнакомки хозяин квартиры, спасающий ситуацию. — Не стой там статуей.
— Здравствуйте, — наконец-то здороваюсь со всеми и вхожу, ну не убегать же мне, я сюда пришла с определенной целью, пусть и невовремя.
Тяжелое полотно захлопывается за спиной, и я спешно добавляю:
— Я на минутку...
— Оксан, — перебивает меня Мирон, обращаясь к девушке, как только мы равняемся. — Вам пора.
Непроизвольно замираю, уловив стальные нотки в его голосе. Они, кстати, безупречно отражают и сталь глаз в этот момент. Неприятный морозец пробегает по позвоночнику, и я едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться.
— Ты неисправим, Мир... — бросает та раздраженно и рваными движениями сдергивает с вешалки верхнюю одежду. — Платон, иди скорее, мы уже уезжаем!
Я с опозданием понимаю, что «вам пора» было не с оттенком вежливости и в доме есть кто-то ещё. Этот кто-то — мальчик примерно десяти-одиннадцати лет, который появляется мгновением позже и хнычет:
— Ну почему-у-у?.. — и тут же замолкает, наткнувшись вопросительным взглядом на меня.
Градус моей неловкости взлетает до небес, когда соображаю, что помешала не любовникам, а семейной идиллии. А потом это чувство оборачивается ледяным стыдом, когда слышу пренебрежительное:
— У твоего отца появились дела поважнее. Поехали.
И при этом мать ребенка стреляет в меня таким презрением, чуть ли не закатывая глаза, что я окончательно теряюсь в
Дешевая манипуляция режет слух, но Мирон не отвечает на провокацию. Не опровергает оскорбительный намек. Меня это крайне возмущает, но я продолжаю оторопело молчать и воровато разглядывать всю троицу.
Со стороны кажется, что мужчина совершенно спокоен и обыденно провожает семью. Он складывает руки на груди и выжидающе стоит на месте. Красивый мальчик Платон, унаследовавший лучшие черты обоих родителей, хмуро и сосредоточенно обувается, блондинка — поправляет волосы перед зеркалом, успев накинуть легкую курточку.
Черствый и грубый сосед обнимает сына так тепло и нежно, что в груди ёкает от этой сцены. Удивительный контраст.
Напоследок получаю от недовольной Оксаны серию красноречивых взглядов.
Дверь почти беззвучно закрывается после обещания Мирона заехать к ним завтра, и я с дико противоречивыми чувствами поднимаю глаза на мужчину. Он заметно напряжен, хмурится и слегка поджимает губы, что добавляет ему ещё больше строгости.
— Не обращай внимания на её слова. Бывшие жены — это отдельный вид изощренных пыток, — протягивает медленно и поворачивается ко мне. — Я знаю в этом толк, у меня их целых две.
Что ж, за несколько минут я узнаю? о человеке больше, чем за пять месяцев обитания на одной территории. Два раза был женат. Есть дети — готова спорить, что Платон не единственное чадо. У него плохие отношения с бывшими женами. Он не поддается манипуляциям. Подавляет нравом.
Не забываем, что это — тот же кобель. Но при этом… и тот же мужчина, который самоотверженно помог мне несколько раз.
На данной здравой мысли и останавливаюсь, оживая:
— Я пришла, чтобы…
— Слушай, чего мы топчемся на пороге? Пойдем, я ещё не завтракал. Ты голодна?
Меня перебивают уже второй раз, это бесит, но заданный вопрос настолько простой и естественный, что не ответить не получается:
— Нет, спасибо…
Машет рукой в сторону, мол, проходи, и сам направляется вперед. Деваться некуда — иду следом, слегка закипая оттого, что визит затянулся.
Мы попадаем в просторную кухню, и где-то на задворках сознания я отмечаю, что у него большая квартира, совсем не чета моей скромненькой однушке-студии.
Твердо кладу пакет на стол и присаживаюсь на краешек стула, пока Мирон выуживает из холодильника продукты:
— Хочу поблагодарить за помощь.
Он мажет равнодушным взглядом по презенту, затем вскидывает на меня пугающие металлически-серые глаза:
— Не стоило.
Отрицательно качаю головой.
— Конечно стоило.
— У тебя всё в порядке? Матрас удобный? Замок работает исправно? — переводит тему, параллельно вытаскивая сковороду.
— Да, большое спасибо. Всё отлично.
Чтобы перебить необычную реакцию на первую между нами добрососедскую беседу, какое-то время наблюдаю за его слаженными быстрыми движениями: режет сливочное масло, которое через секунду шипит на тефлоне, плавясь, а потом разбивает на него штук пять яиц. Прохожусь по внушительной мужской фигуре и думаю, что на такие габариты можно добавить ещё минимум три. Сама я с трудом одолела бы два.