Между нами. На преодоление
Шрифт:
Версия «Мир. 2.0» тоже разглядывает меня. Знакомым наглым прищуром с вскинутой в интересе бровью. Вспыхиваю. Делаю шаг назад.
— Здрасьте, — басит великан, переступая порог. — Отец дома?
И продолжает бесцеремонно осматривать меня с ног до головы.
Киваю, а уже через секунду наблюдаю, как Никита разувается, вешает куртку и проходит внутрь. Провожаю его спину в смятении. Этот парень реально огромный, мышцы угрожающе бугрятся под тонкой водолазкой. У них в спецназе, наверное, все такие. Но в обычной жизни немного тревожно встречать солдата-глыбу.
Не решаюсь идти следом, юркаю в кухню, нервно покусывая губы. Минут через
Саму бьет колотун. Запираюсь в квартире и сжимаюсь в комочек.
Ну вот... о нас, можно сказать, знает член семьи. И наверняка это только начало. И что сулит мне такой расклад? Морозит от мыслей о дальнейшем развитии событий. Я будто не сомневаюсь, что эту связь все осудят. Почему? Да этих «почему» в моем сознании десятки! И боюсь. Очень боюсь воплощения этого страха — быть оплеванной.
Я успеваю накрутить себя достаточно глубоко. Когда спустя два часа приходит сообщение от Ольховского, смотрю на текст с невероятной концентрацией опаски. Он просит вернуться, поскольку Никита ушел.
— Все нормально? — мой голос звучит задушенно.
Протягиваю градусник, Мир убирает его в подмышечную впадину, не замечая моего настроения.
— Более чем. Давно не виделись с ним, поболтали немного. Жаль, опять уезжает. Такая работа.
Я часто задаюсь вопросом, не альтернативная ли это вселенная, в которой парень из богатой семьи вместо того чтобы тратить деньги и просиживать штаны в каком-нибудь офисе, выбрал рисковать своей жизнью, служа родине?.. В принципе, Ольховский тоже не типичный толстосум. Я не вижу в нем высокомерия, снобизма и синдрома Бога. Он, наоборот, очень трудолюбив и делегирует мало обязанностей. Наверное, это все идет от воспитания. А уже потом — от внутренних убеждений, характера. И меня восхищает подобное проявление в людях. Подкупает, что деньги, власть, возможности не портят их. Уникально в наши дни.
Успеваю помыть посуду и принести новую порцию морса, пока Мирон измеряет температуру.
— Тридцать семь и пять. Все же продлю свой больничный на пару дней, чтобы не оставлять тебя одного.
Мне завтра уже надо выходить на смену, но душа не лежит к этому. Совесть не позволяет бросить страдающего Ольховского.
— Отлично, — не скрывает своего довольства. — Иди, полежи со мной немного.
Аккуратно пристраиваюсь рядом и тут же попадаю в плен, стискиваемая мужскими руками. Устраиваюсь на его плече и тоже закрываю глаза.
— Что-то не так? — Мир кладет горячую ладонь на мою щеку.
Качаю головой в отрицании.
— Ты будто чем-то загружена.
— Встреча с твоим сыном была неожиданной. Я растерялась.
Хмыкает.
— Этот гаденыш велел скинуть ему «номерок Кудряшки», когда разойдемся с тобой.
— Чт-то? — резко приподнимаюсь и заглядываю в смеющиеся серые глаза. — Что за нелепые шутки, Мир?
— Если бы шутки, — цокает весело. — От осинки не родится апельсинки. Да расслабься ты, я порычал на него, все нормально, больше никаких посягательств.
Не могу объяснить, почему мне так неприятно. Ну, вроде... радуйся, ты понравилась молодому привлекательному парню, а что спишь с его отцом — это ничего. Бывает. И такая злость берет оттого, как Ольховский натуральным образом стебется надо
— А ты, кстати, обязательно скинь номерок. Шанс быть в тренде нельзя упускать. Никита младше всего на семь лет, идеально впишемся в модные тенденции. Мне подходит, я согласна. Да ещё и крепкий, красивый. — Угомонись, — ощутимо напрягается Мирон, растеряв шутливый тон. — Мне не нравится твоя реакция. — Мне тоже много чего не нравится. В частности — этот разговор. — Пацан просто дразнил меня, такой характер.
Берем короткий брейк, взглядами выжигаем друг на друге разные оттенки раздражения.
— Зря я тебе сказал. Ты явно чем-то обеспокоена и усложняешь.
— Конечно, обеспокоена! — огрызаюсь приглушенно, — не каждый день имею «удачное» знакомство с сыном своего... — спотыкаюсь, подыскивая подходящее определение. — Своего любовника!
Аж саму передергивает от этой фразы.
Мирон морщится и ведет головой в сторону, будто пытаясь скинуть с себя услышанное. Затем выдыхает продолжительно и с хрипом.
— Сама убежала, не дав вас познакомить, Адель. Снова твои страхи, пунктики по поводу конспирации, неразглашения отношений, — видит, что хочу возразить, но пресекает жестом и прикрывает веки, откидываясь на подушку. — Я устал. Давай помолчим.
И мы молчим.
33. Когда у зебры заканчиваются белые полосы
Закон подлости в моей жизни занимает заслуженное почетное место.
Ещё два дня Мир чувствует себя неважно, я ухаживаю за ним, как и раньше, но былая легкость рассеивается. Не заостряем внимание на этой теме, каждый остается при своем.
На третий день ему становится лучше, я с чистой совестью закрываю больничный и вскоре приступаю к работе.
«Оазис» с приходом весны набирает обороты после небольшой зимней спячки. Январь и февраль всегда немного сонные, статичные. Люди отходят от Новогоднего ажиотажа, в том числе и финансово, поэтому первые месяцы года — затишье, раскачка.
На второй день после возвращения вижу Богодухова за тем же столиком у окна и пару минут тайком наблюдаю за их с Радой переглядываниями. Забавные. Тянет же друг к другу, а всё продолжают «мариноваться». Я нашей певице вопросов не задаю, дабы не смущать. А вот Мирона как-то спросила об Александре. И получила заливистый смех в ответ на предположение, что тот — криминальный авторитет. Меня заверили, что Богодухов работяга, поднявшийся с низов, но бизнес ведет жестко и бескомпромиссно, поэтому получил несколько покушений, отчего теперь ходит с охраной. Они с Ольховским партнеры в каких-то проектах и давно знакомы. Хорошие приятели — так обозначил это Мир.
И неудивительно, что спустя час к Александру присоединяется Мирон собственной персоной. Неудивительно, но я все равно удивляюсь и растерянно хлопаю ресницами, упуская нить разговора с барменом, с которым стою.
Ольховский ищет меня глазами по всему залу. А найдя, широко улыбается. Не сдерживаюсь и отвечаю ему тем же. Оба оттаяли к этому моменту, не злимся, не игнорируем специально.
Я с головой ухожу в обязанности. Во время моего отсутствия произошла накладка с вытяжкой в кухне, разбираемся. Габил приезжает ближе к девяти, маячит на заднем плане, предпочитая находиться на нейтральной территории — в своем кабинете. Мне становится смешно от мысли, что опасается Мира.