Между нами. На преодоление
Шрифт:
— Извини, — обращаюсь к бывшему мужу. — Ко мне поставщик приехал.
Вот как сказала — так сразу и пожалела.
Арсен понимающе кивает, из чего я делаю вывод, что Альберт ему ничего не сказал о моем любимом соседе. Шейх местного розлива с надеждой на продолжение вглядывается мне в глаза и покидает кабинет.
Щелкает замок. Несколько долгих секунд тишина разрывает слух ощутимым густым накалом.
— Поставщик, значит? — хмыкает Ольховский.
А я в бессилии прикрываю веки…
34. Когда новый страх сильнее всех старых страхов
Мы
— Просветишь, кто это был? — звучит следом, а я озадачиваюсь, как можно сочетать насмешку, агрессию и радушную терпеливость?..
Осторожно распахиваю глаза и смотрю на него.
— Бывший муж.
— Понял, — хмыкает.
Молчание дробит мою нервную систему на куски. Я столько всего хочу сказать, но слова застревают в горле под разочарованно-снисходительным взглядом. И он такой говорящий, этот взгляд. Вина, которую и так чувствую с момента, как представила его поставщиком, усиливается стократ.
— У нашего мясокомбината сегодня акция, — расплывается в механической бледной улыбке, — поставщик оказывает бесплатные услуги таксиста, — Мир делает шаг к двери. — В зале почти не осталось народу, я хотел сказать, что подожду тебя, вместе поедем домой.
Несмотря на то что внутри всё сжимается, я выдавливаю сухими губами:
— Ты же мог скинуть мне сообщение. Просто написать. Но зачем-то пошел сюда, зная, что я не одна. У меня стойкое впечатление, что мы ищем повод поругаться.
— А он есть? Повод? — Ольховский хватается за ручку, поворачиваясь боком. — Ты себя слышишь, Адель? Высосанная из пальца претензия в том, что я захотел прийти и лично сказать, что отвезу домой?
Он хмурится и качает головой, как если бы разговаривал с несуразным ребенком. Раскрывает рот, даже шевелит губами, собираясь что-то добавить, но потом вдруг резко поджимает их и уходит.
Боже, ну почему это всё происходит на ровном месте?! Что за дурацкая нелепость! И как я могла назвать его поставщиком?!
Кровь ударяет в виски, морщусь от внезапной боли. На секунду воображаю, что Мирон представляет меня кому-то с таким же пренебрежением, и начинаю стонать от досады в голос. Ясное дело — это безумно неприятно, если не сказать обидно. Когда мы остались одни, я подсознательно ждала чего-то жесткого от Мира, но он удивил. Никаких выяснений, ультиматумов и прочего. И вот от этого ещё паршивее на душе. Будто я подвела его, заслужила наказание, но получила лишь ментальное порицание.
Примерно через час перед закрытием ресторана я строчу несколько предложений завтрашнему администратору, предупреждая о работах с вентиляцией, которые продолжатся утром. С облегчением отмечаю, что Альберт с Арсеном уехали. И сама плетусь на парковку, где меня ждет Ольховский.
Мрачный и сосредоточенный, он плавно ведет машину и совершенно не смотрит в мою сторону. Десять минут в этой гнетущей тишине подводят меня к черте, и я практически готова плакать от беспомощности.
— Я растерялась, — начинаю тихо, уперевшись взглядом в собственные колени. — Это мой бывший муж, мы с ним больше десяти лет не виделись. Он живет сейчас в Москве. Один раз случайно пересеклись где-то полгода назад, да и всё. Ты хотел, чтобы я с ходу кинулась ему объяснять, кто ты для меня? — Не вижу проблем, — отзывается ровно. — Кстати, а кто я для тебя? — Сосед ненавистный! — язвлю, распаляясь от его тона. —
Возвращает внимание на дорогу и больше не заговаривает.
Я прокручиваю эти слова и сникаю всё больше и больше. Ольховский прав. Проблема исключительно во мне. В моих комплексах и барьерах. Я боюсь всего: осуждения своей родни, непринятия окружением Мира, разбитых иллюзий. Если мы расскажем всем, это значит, что перейдем на новый уровень. Серьезный, официальный. И что потом? Всё обострится, от любого негативного исхода будет только больнее. Смогу ли я пережить в будущем момент нашего расставания? Пережить достойно?
Я десятки раз объясняла Мирону, что сходиться и расходиться, менять партнеров — это норма в его мире, а не моем. Рассказывала, какие нравы среди родни. Какая мама. У нас, черт возьми, до сих пор секс приветствуется только после свадьбы. Да я прихожу в ужас от одной только мысли, что придется отвечать на шквал неприличных вопросов о нашей связи.
Да, да, и снова да: я не могу убить в себе это. Не могу сломать блок. Не могу переступить через страхи и выбрать мужчину, который очень нравится. Вот такой я трусливый человек. И скрываться мне легче.
Наверное, ещё чуть-чуть… и ему надоест терпеть мои странности. А, может, уже. Уже сегодня — всё?..
Добираемся в безмолвии, действия автоматические: подъезд, лифт, лестничная площадка. Синхронно движемся в разные стороны к своим квартирам.
— Мне надо принять душ и переодеться, — сообщает негромко Мир, отпирая дверь.
Я лишь слабо киваю и кусаю губу в бессознательном порыве сдержать подкатившие слезы. Принять душ и переодеться. Раньше ничего не мешало ему делать это у меня. Захожу домой, разуваюсь и сразу иду в ванную. Под горячими струями можно обмануть себя, сделать вид, что по щекам бегут именно капли воды.
Как бы мне хотелось быть другой — легче, увереннее в своих силах, смелее в поступках. Без раздумий довериться Миру, плыть по течению и не печься о последствиях.
Когда выхожу, в комнате всё ещё пусто. Понимаю, что он уже не придет. Апатично разглядываю пространство, оно без него вдруг кажется чуждым. Хотя это моё пристанище. Но я слишком привыкла, что мы с ним засыпаем здесь. Едим здесь. Смеемся здесь. Занимаемся любовью здесь.
Запираю дверь и ложусь, подрагивая от холода, источник которого глубоко внутри. Опять это состояние потерянности, никчемности и ненужности.
Дурацкие слезы никак не прекращаются. Больно дышать от спазмов, сковывающих грудную клетку.
Боже, какое я ничтожество… Глупое, боязливое и унылое существо. Запутавшееся в собственном поведении.
Стаскиваю наушники с тумбочки, продеваю в уши, включаю подборку мелодий для сна с надеждой поспать хотя бы немного, и активирую авиарежим.
Разрывает от пустоты. Подтягиваю ноги к груди и обнимаю колени.
Знаю же, что неправа… а поступить иначе просто не могу. Нет во мне ресурсов и веры в себя. Веры в то, что вывезу, осилю. Не сломаюсь.