Мифы и легенды рыцарской эпохи

Булфинч Томас

– А что за гряда с озерами по обе стороны?

– Глядя на ваш остров, он разгневался, и его глаза по обе стороны носа засверкали, как озера по сторонам горного хребта.

Воины и вожди Ирландии спешно собрались и стали держать совет.

– Господин, – сказали самые близкие Матолху люди, – существует единственное решение этого вопроса. Ты должен передать королевство Гверну, сыну Бранвен, которая приходится сестрой Бендигейду Врану, в качестве компенсации за несправедливое обращение с Бранвен. Тогда он помирится с тобой.

Совет, посоветовавшись, постановил направить послов с сообщением о принятом решении к Бендигейду

Врану, чтобы избавить страну от разорения. Мир был заключен. Матолх приказал построить огромный дом для Бендигейда Врана и его войска. Когда он был построен, ирландцы вошли в дом с одной стороны, а люди с острова Могущества с другой. Они сели за стол и сразу пришли к согласию: заключили мир и передали бразды правления королевством в руки мальчика. После заключения мира Бендигейд Вран подозвал к себе мальчика, а от него мальчик перешел к Манавидану; все, кто видели ребенка, сразу проникались к нему любовью. Затем мальчика подозвал Ниссиэн, и к нему ребенок тоже подошел охотно.

– Почему мой племянник, сын моей сестры, не подошел ко мне? – спросил Эвниссиен. – Даже если бы он не был королем Ирландии, я бы с удовольствием приласкал его.

– Подойди к нему, – сказал Бендигейд Вран ребенку, и мальчик с радостью подошел к Эвниссиену.

– Клянусь Богом, – воскликнул Эвниссиен, – вы даже не можете вообразить, какое я сейчас совершу злодеяние!

Он вскочил, схватил Гверна и, прежде чем кто-либо успел остановить его, швырнул мальчика в пылающую печь. [69]

69

У.Дж. Грифидд считает, что эпизод бросания мальчика в огонь предполагает доказательство его непринадлежности к нечистой силе, в чем обвиняли ирландцы его мать. (Примеч. пер.)

Когда Бранвен увидела, что сделали с ее сыном, она попыталась кинуться за ним в печь, но Бендигейд Вран удержал ее одной рукой и прикрыл щитом, который держал в другой руке. Поднялся страшный шум, все вскочили с мест и схватились за оружие. Завязался бой.

Ирландцы разожгли огонь под котлом оживления и до тех пор бросали в котел мертвые тела, пока он не наполнился. На следующий день из котла вышли здоровые воины, но ни один из них не мог произнести ни слова. Когда Эвниссиен понял, что нет возможности оживить погибших воинов острова Могущества, он в сердцах воскликнул:

– Господи, это я послужил причиной гибели людей острова Могущества. Горе мне, если я не исправлю собственной ошибки.

Он спрятался между мертвыми ирландскими воинами, и два ирландца, приняв за своего, бросили его в котел. Оказавшись в котле, он уперся руками и ногами в стенки котла, изо всех сил напрягся, котел раскололся на четыре части. Но при этом, не выдержав, разорвалось сердце Эвниссиена.

Благодаря этому люди острова Могущества вышли из битвы победителями, но праздновать победу было практически некому, поскольку уцелело всего семь человек. А сам Бендигейд Вран был ранен в ногу отравленным дротиком. Среди оставшихся в живых были Придери, Манавидан, Талиесин и еще четверо.

Бендигейд Вран приказал, чтобы они отрезали ему голову.

– Возьмите мою голову, отнесите ее в Лондон на Белый холм, где похороните лицом к Франции. И пока она будет лежать там, никакой враг не

ступит на землю нашего острова.

Семеро оставшихся в живых отрезали голову Бендигейду Врану и отправились в путь. Восьмой с ними пошла Бранвен. Они добрались до Абер-Алау и решили отдохнуть. Бранвен посмотрела в сторону Ирландии, потом в сторону острова Могущества, словно стараясь разглядеть их, и воскликнула:

– Лучше бы мне не родиться! Горе мне, горе, из-за меня погибли люди двух островов.

Она испустила тихий стон, и ее сердце перестало биться. Спутники Бранвен вырыли могилу, похоронили ее на берегу Алау и отправились дальше. По дороге они встретили множество мужчин и женщин.

– Что случилось? – спросил Манавидан.

– Касваллаун, [70] сын Бели, завоевал остров Могущества и коронован в Лондоне.

– А что случилось с Карадоком, сыном Брана, и семью оставшимися с ним на острове рыцарями?

70

Сначала его называли Кассивеллаун.

– Касваллаун сразился с ними и убил шестерых, и сердце Карадока разбилось от горя.

Семеро мужчин продолжили путь в Лондон, где по приказу Бендигейда Врана и погребли его голову на Белом холме. [71]

Глава 27

МАНАВИДАН

У Пуйлла и Рианнон был сын, которого они назвали Придери. Когда он вырос, его отец Пуйлл умер. Придери женился на Кикве, дочери Гвинна Глоя.

К тому времени Манавидан вернулся с войны в Ирландии и обнаружил, что его кузен присвоил себе его владения. Манавидан впал в отчаяние.

71

Есть триада, рассказывающая о погребении головы под Белой башней в Лондоне в качестве оберега против вторжения. Артур, похоже из гордыни, выкопал голову из могилы, предпочитая защищать остров силой собственного оружия. (Примеч. авт.)

– Горе мне! – воскликнул он. – Нет у меня ни дома, ни места, где бы я мог отдохнуть.

– Господин, не стоит впадать в отчаяние, – сказал Придери. – Твой кузен – король острова Могущества, и, хотя он поступил с тобой несправедливо, у тебя никогда не было прав на эти земли и владения.

– Ты прав, – согласился Манавидан, – но хотя этот человек приходится мне кузеном, меня не радует, что он занял место моего брата, Бендигейда Врана, и я никогда не буду счастлив, живя с ним под одной крышей.

– Нужен ли тебе мой совет? – спросил Придери.

– Да, сейчас я нуждаюсь в совете, – ответил Манавидан. – Что ты хочешь мне посоветовать?

– Мне принадлежат семь частей Диведа, сейчас там живет Рианнон, моя мать. Я выдам ее замуж за тебя, и вместе с ней ты получишь эти семь наделов. Хотя у тебя не будет других владений, кроме этих наделов, это все-таки лучше, чем ничего. Владейте ими с Рианнон в свое удовольствие; и если тебе нужны владения, то земли Диведа не худшие из них.

– Да воздастся тебе добром за твою дружбу! – воскликнул Манавидан. – Я готов отправиться с тобой, чтобы познакомиться с Рианнон и увидеть твои владения.