Мифы и легенды рыцарской эпохи
Шрифт:
– Ты правильно решил, – сказал Придери. – Я уверен, что ты никогда не встречал дамы, которая так преуспела бы в искусстве вести беседу, как Рианнон. К тому же в расцвете лет не было женщины красивей ее, и даже сейчас она тебя не разочарует.
Они немедленно отправились в долгий путь и, наконец, прибыли в Дивед. Рианнон и Киква к их приезду уже накрыли столы. Манавидан и Рианнон завели разговор, и Манавидан почувствовал невероятное обаяние этой женщины, оценил ее ум и рассудительность и про себя подумал, что никогда еще ему не приходилось видеть столь утонченной и красивой дамы.
– Придери, –
– О каком совете он говорит? – спросила Рианнон.
– Госпожа, я посоветовал взять тебя в жены Манавидану, сыну Ллира, – объяснил Придери.
– С радостью соглашаюсь, – сказала Рианнон.
– Я тоже очень рад, – отозвался Манавидан, – и благодарю Господа за то, что у меня есть такой замечательный друг, как Придери.
Еще не закончился пир, а Рианнон уже стала женой Манавидана.
– Продолжайте пировать, – сказал Придери, – а я должен отправиться в Англию, чтобы принести клятву верности Касваллауну, сыну Бели.
– Господин, Касваллаун сейчас в Кенте, поэтому ты можешь еще какое-то время оставаться с нами, – предложила Рианнон.
– Хорошо, я согласен, – ответил Придери.
Закончив пировать, они стали объезжать Дивед, охотились и развлекались в свое удовольствие. Объехав весь Дивед, они поняли, что нет земли, где было бы приятнее жить, в которой были бы лучше охотничьи угодья, столь богатой рыбой и диким медом. За это время Манавидан, Придери, Рианнон и Киква так сдружились, что готовы были не расставаться круглые сутки.
Когда Касваллаун приехал в Оксфорд, Придери отправился туда, чтобы присягнуть ему на верность. Там ему оказали радушный прием, и его поступок был оценен по достоинству.
После возвращения Придери из Оксфорда они опять стали устраивать пиры и развлекаться. Однажды утром после завтрака Придери, Манавидан и их жены в сопровождении свиты отправились погулять и поднялись на курган Горседд-Арберт. Внезапно раздался удар грома, поднялась буря и опустился такой густой туман, что не было видно даже рядом стоящего человека. Когда туман рассеялся, они огляделись, но там, где стояли дома и пасся скот, теперь было пусто: не было ни животных, ни дыма, ни огней, ни людей, ни жилищ, а только опустевший дворец, стоявший посреди безлюдной пустыни. Исчезла свита, сопровождавшая Придери, Манавидан, Рианнон и Кикву. Они остались вчетвером среди безлюдной пустыни.
– Что происходит? – воскликнул Манавидан. – Куда подевалась вся свита? Давайте пойдем и поищем их.
Они пошли в замок, осмотрели зал, обошли покои, но не встретили ни единого человека; в кухне и в погребе тоже никого не было. Тогда они стали объезжать свои владения, осматривать жилища, но не встретили никого, кроме диких зверей. Когда у них закончилась приготовленная для пира еда и все припасы, они стали питаться тем, что давала им охота, рыбалка, и медом диких пчел.
Однажды утром Придери и Манавидан отправились на охоту. Спустив собак, они пошли за ними. Несколько собак, подбежавших к кусту, росшему у обочины дороги, вдруг отскочили, шерсть у них поднялась дыбом, и они подбежали к Придери и Манавидану.
– Давай подойдем к кусту, – предложил Придери, – и посмотрим, что их так напугало.
Стоило им приблизиться, как из кустов поднялся огромный
– Господин, – сказал Придери, – я пойду в замок, чтобы узнать, что случилось с собаками.
– Крайне неблагоразумно идти в замок, который ты до этого никогда не видел, – сказал Манавидан. – Надеюсь, ты прислушаешься к моему совету и не пойдешь туда. Тот, кто заколдовал эту землю, тот создал на ней и этот замок.
– Но я не могу просто так взять и бросить своих собак, – ответил Придери и, вопреки совету Манавидана, пошел в замок.
Войдя в ворота, он не заметил никаких признаков жизни; не было ни людей, ни животных, ни вепря, ни собак. В центре двора был мраморный фонтан, а на краю фонтана стояла золотая чаша, от которой в небо тянулись золотые цепи, и не было видно, где они заканчиваются.
Придери был поражен красотой и изяществом золотой чаши. Он подошел, взял чашу в руки и в тот же момент почувствовал, что руки прилипли к чаше, а ноги к мраморной плите. Весь его восторг по поводу чаши разом улетучился, и он потерял дар речи. Вот так он и остался стоять, молча и неподвижно.
Манавидан прождал друга до вечера и, поняв, что уже не дождется известий о Придери, вернулся домой. Когда он вошел, Рианнон спросила:
– Где твой спутник и собаки?
– Послушай, что со мной случилось. – И Манавидан поведал обо всем жене.
– Что ж, ты оказался плохим товарищем, – выслушав его, сказала Рианнон, – и потерял хорошего друга.
С этими словами она вышла и отправилась к замку по указанному Манавиданом пути. Ворота были открыты, и, не испытывая страха, Рианнон вошла во двор, увидела Придери, державшего чашу, и подошла к нему.
– Мой господин, что с тобой? – спросила Рианнон.
Она протянула руку к чаше, и только коснулась ее, как рука прилипла к чаше, а ноги приросли к плите, и Рианнон, как и Придери, лишилась дара речи. Вскоре стемнело. Грянул гром, следом опустился туман и замок исчез, а с ним исчезли Рианнон и Придери.
Киква, дочь Гвинна Глоя, поняла, что во дворце остались только она и Манавидан, и ее охватила такая печаль, что стало все равно, будет ли она жить, или умрет. Манавидан, увидев, что Киква потеряла всякий интерес к жизни, сказал:
– Ты не права, если боишься довериться мне. Призываю Небеса в свидетели, что нет дружбы более чистой, чем та, которая связывает меня и тебя, и она останется такой, пока этого хотят Небеса. Я поклялся в дружбе Придери, а теперь клянусь и тебе, поэтому тебе не следует меня бояться.