Миклош Акли, или история королевского шута.
Шрифт:
– Вот видите!
– отозвался барон.
– Теперь вы уже больше не грубите, как только что перед этим? И правильно делаете, потому что мы не затем сюда явились. Чтобы не давать вам спать. Просто у меня в кармане нетерпеливо бьют копытами парочка рыжих жеребят, специально для вас предназначенных.
– Это хорошо, хорошо, целую ручки. Только скажите, какое будет ваше желание?
Акли весь напрягся, стараясь не упустить ни слова, а сам протискивался сквозь толпу, чтобы оказать как можно ближе к барону.
– А желание мое такое, - продолжал Сепеши, - чтобы вы разбудили хозяйку пансиона
– О боже, боже!
– запричитал Димитрий.
– Ну что это вам вдруг взбрело в голову, господин барон?
– Или подобру ее отдадите, или мы силой ее увезем. Но если мои люди доберутся до вас, они захватят не только ее, а и все, что придется по нраву их глазам, или устам. Тогда уж я им помешать не смогу.
– О, господи, господи!
– вновь жалобно запричитал дворник.
– Ведь и ваша сестренка младшая, ваше сиятельство, тоже здесь же среди остальных девочек.
– Вот потому я и хочу пощадить остальных. Так что если выдадите нам одну девушку, ты с богом удалимся. А потому идите к своей хозяйке и скажите ей, что я велел ей передать. Даю ей четверть часа на размышление.
– Нет, нет, это невозможно, господин барон.
– Что невозможно?
– Чтобы она выдала барышню. Да вы и не представляете, что скажет на это всемогущий граф Коловрат, которого император сам посылает навещать барышню? Как знать, кем барышня приходится императору...
И в этот момент Акли невольно вскричал:
– Вот это как раз то, что мне надо!
– Тише, заткнись!
– прикрикнул на него господин Мальнаши возмущенно.
– Что еще за "это". Ну, говори же.
Акли смутился, пришел в замешательство, и, как мог, попытался объяснить свои слова.
– Ножик свой складной я нашел.
– Ну ладно, ладно! Из-за какого-то пустяка стоит ли мешать военным переговорам? Не слышишь разве, о чем там идет речь? И кто говорит, разве не слышишь?
– Пошел к черту этот ваш Коловрат!
– взорвался Сепеши.
– Очень он мне нужен! Идете вы будить госпожу Сильваши, или нет? В последний раз спрашиваю!
– Видите ли. Милый барон, - взмолился Димитрий, - приличнее было бы отложить все это дело до утра.
– Ну конечно. И до чего же вы умный человек. Не пойму, что вы только пьете - воду или вино? Так вот, прежде всего я спрашиваю вас: идете вы или нет?
– И что будет, если я скажу: нет?
– Тогда, милая душа, мы просто выломаем и ворота и двери, и люди мои соберут и увезут всех хорошеньких женщин. Среди них будет и она. Понятно?
– Ой, бедная хозяюшка, бедная моя добрая хозяюшка!
– запричитал Димитрий.
– Успокойтесь, хозяйку вашу мы с собой не увезем. С ней ничего не случится. Она в известном смысле уже застрахована от похищений. А ну, ребята, кто там с топорами, давайте сюда!
Выскочили Беньямин Чолтои и два брата Ленти. Первый такой здоровенный, что тебе бык. И он ухнул топором по воротам так, что и на семи улицах все дома закачались от этого страшного удара. Заскрипели, затрещали ворота, как в свое время ворота Византии под ударами топора Ботонда35.
А сердце папаши Димитрия чуть тоже не дало трещину при звуке этих ударов. Будто ребра
– Ой, господин барон, не троньте вы наши ворота! Иду я, иду.
– Ладно. Ворота пока не трогайте, ребята! Подождем!
– и уже вдогонку крикнул дворнику Димитрию: - И не забудьте сказать, чтобы хозяйка потеплее одела барышню. Потому что путь нам предстоит не близкий.
В это мгновение на первом этаже вспыхнуло, засветилось одно окно, и тут же погасло. Огонек свечки, словно блуждающий свет над болотом, пробежал от окна к окну по всему этажу, после чего свечи принялись вспыхивать по всему дому. У пятого окна, выходившего во двор, где начинался какой-то коридор, на оконном стекле очертились силуэты пробегающих женских фигур. Стройные молоденькие девочки, перепуганные, с распущенными волосами, в одних нижних юбочках, искали спасения под крылышками хозяйки пансиона. А голодные глазища вояк сразу отметили для себя все эти окна и, полные гнусных мыслей, прилипли к ним взглядами. Ого! Значит наверху тоже заметили происходящее у ворот? Бедные маленькие существа, как они должно быть перепугались! Окно они, конечно, открыть не посмели. Но откуда-нибудь из-за занавеси наверняка все видят...
Такие речи начались здесь, внизу. Стали гадать, чем все это кончится. Выдаст ли хозяйка пансиона девушку, или - нет? А если девушка заупрямится? А пока они все гадали, успел и дойти до хозяйки Димитрий? Может быть он уже доложил ей о словах барона? Наверное сейчас вовсю советуются! Вот интересно-то было бы очутиться среди этих овечек, послушать их полунощные переговоры!
– Готов об заклад побиться, - высказал свое мнение господин Баймоди, - что кое-кому из этих девочек нравится сие опасное приключение. Визжат, а в душе, тайно радуются. Знать надо женскую душу! Я, например, не верю, что в раю небесном змей подговорил Еву съесть яблоко. Подозреваю, что это Ева сама обучила змея шипеть и кусаться.
Но тут подбежал запыхавшись из Баришгассе господин Детрехази и сообщил, что они задержали двух полицейских, которые обходили околоток. И стали расспрашивать их, почему народ собрался. Что теперь им с этими полицейскими делать?
– Держите под стражей!
– приказал Сепеши.
– И смотрите за ними, чтобы они знак какой-нибудь не подали. А как окончим операцию, вывезем их с собой за город и где-нибудь за Веной, в одном часе пути выпустим невредимыми. Пусть идут себе с богом!
Детрехази ушел передать приказ, а Сепеши достал часы и при свете потайного фонаря господина Палашти посмотрел, сколько времени.
– Ну еще десять минут даю им, а потом: "Гусары - на коней! Гайдуки - на ворота!" - как принято говорить. Хотя лошадей у нас нет, но зато есть ворота!!
Тогда-то и вышел к нему смело Миклош Акли.
– Вы узнаете меня, господин барон?
– спросил он.
– Голос знаком, - небрежно бросил Сепеши, не поднимая глаз от часов.
– Чего вы хотите?
– Я - Миклош Акли!
– А!
– вскричал удивленно барон и невольно попятился, услышав это имя.
– Что вы здесь забыли? Черт побери, как вы очутились среди моих людей, в их одежде? Вы знаете. Что рискуете головой?