Милана Грей.2
Шрифт:
– дядю Джеймса и отправилась к нему.
– Мила, – подбежала ко мне Оливия, когда я проезжала мимо библиотеки. – Куда ты
ушла?
– Эван знает, но отказывается рассказывать, – сказала я вместо ответа.
Подруга задумалась. Она сморщила нос и нахмурила брови.
– Почему Эван единственный староста, кто участвует в этом? – спросила она.
– Наверно по тому, что Полукровка учится в нашем классе, – тихо ответил Фред ,вместе с
братом подойдя к нам.
–
– А какой до этого был? – недоумевала я.
– Вся школа, – Оливер улыбнулся.
– Надеюсь, что он сузится до одного человека после разговора с мистером Логоном.
– Дядей, – поправил меня Фред.
– Слушайте, простите, что не сказала всю правду про родственников, – начала я. Оливия
опустила голову. – Простите. Я ему пообещала. Это все для того, чтобы не было лишних
слухов. Я, честно, хотела рассказать, но это не только мой секрет, – объяснила я, смотря в
лица безмолвных друзей. Они все прятали от меня глаза. – Простите, – повторила я.
– Все нормально, – подняла голову Оливия.
– Мы понимаем, – сказал Оливер, как всегда одобряюще улыбаясь.
Один Фред остался молчать.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Хотя Джеймс им все рассказал еще два дня назад, только сейчас на душе стало легче. Мне
и вправду было стыдно, они меня всегда поддерживали, а я от них хранила тайну. Друзья
занимают одно из лучших мест в моем сердце, даже Фред, хотя я все еще на него сильно
злилась.
Я попросила друзей подождать меня за дверью, а сама вошла через класс в комнату
Джеймса, где застала его, упирающегося локтями в стол и придерживающего ладонями
голову. Вид у него был измученный и жалкий. Он не услышал, как я вошла, и тогда я
позвала его по имени:
– Дядя Джеймс.
– Она, наверно, волнуется. Мы уже должны быть дома, – заговорил он, будто продолжая
свой немой монолог вслух. Дядя поправил рамку с тетиной фотографией и обернулся ко
мне. – Что-то хотела, Милана? – его голос звучал хрипло и устало. Под глазами синяки, побледневшая кожа…
– Дядя, ты спал сегодня? – спросила я.
– Вздремнул немного. С этими собраниями… – протянул он, мотая головой. Я вспомнила, зачем пришла.
– Дядя Джеймс, – уже не с той заботой начала я. – Кто Полукровка?
Его лицо не дрогнуло, даже тени удивления не пробежало. Оглядев меня как будто
впервые, он изнуренно вздохнул:
– Милана, – начал он тихо и неторопливо, – сначала ты сражаешься с бездушным, потом
Блек Фаст сообщает мне, что ты просишь у него дополнительные занятия, теперь, ты
знаешь про Полукровку… Тебе не кажется, что это все странно для твоего юного возраста?
–
Джеймс, кто Полукровка? – настаивала я.
–Не могу сказать. Не моя тайна.
– Но я должна знать, почему нападают на меня, тебя, моих друзей и мою школу.
– Прости, – только и сказал он.
– Да я же все равно узнаю!
– Я не имею права рассказать тебе это. И даже если ты все-таки узнаешь, то потратишь
много времени и обдумаешь, поймешь все, и не совершишь глупостей.
– Что вы все боитесь, что я сделаю какую-нибудь глупость?! Почему вы во мне другого не
видите? – психанула я и закрыла дверь с другой стороны.
Я крутила колеса покрасневшими ладонями. Мне безумно хотелось прошествовать так, чтобы звонкое эхо моих шагов разошлось по всему классу, или хотя бы один раз громко, настойчиво топнуть ногой. Я хлопнула дверью класса Зельеварения, но легче мне не
стало.
– Ну что, Милана? – наивно поинтересовалась Оливия.
– Ничего. Я спать, – сказала я, не останавливаясь.
Не все так просто, как хотелось бы.
Глава 16.
Хоть шум был такой же невнятный, как и мысли в моей сонной голове, он разбудил меня.
Сон одурманивал, и не хотелось открывать глаза, но незнакомый звук не собирался
утихать. Через пару секунд я, переборов себя, скинула ноги на пол, надела тапочки с
мягкой подкладкой, что смастерили для меня близнецы Вармент, и лениво села, не
открывая глаза. Живот заурчал. Если бы поужинала вчера, спалось бы намного крепче.
Глубоко вдохнув в ночной воздух, я протерла глаза и раскрыла их. Ударил яркий свет.
Слишком светло для поздней ночи. Я наклонилась, чтобы заглянуть в окно: по
фиолетовому куполу в разные стороны разбегались белые молнии, не доходя до земли, они гасли. Молнии и создавали пробудившее меня шипение, но кто это делал?
Я аккуратно встала на ноги: ступни все ещё болели, и мышцы ныли с непривычки. Я
заметила инвалидное кресло. Нет! Я отвернулась - лишь бы глаза мои его не видели - и
потеплее укуталась пледом. Лениво передвигая ногами, я спустилась вниз к аллее. У окон
стояла пара возбужденно перешептывавшихся учеников, но их заглушал громкий
звонкий смех, шипения молний. Я подошла к окну и подняла голову вверх, глаза невольно
раскрылись: в купол врезались бело-желтые молнии и разбегались по нему, окутывая
паутиной тока; он сверкал, дрожал и трещал при каждом ударе; сквозь всё это