Миледи и притворщик
Шрифт:
От воспоминаний об Адемаре и его гнусной, самодовольной улыбочки внутри меня закипела тихая ярость. Нет, я не дам ему повода даже в мыслях насмехаться надо мной. Я отсюда выберусь – из этой коморки, из этого дворца, из этой сатрапии – живой или мёртвой. Но я точно не стану чужой рабыней. Я – живой человек, а не вещь без души, которой можно пользоваться, как заблагорассудится. Но если я стану вещью по воле сатрапа, то лучше смерть и освобождение души, чем унизительное существование плоти.
Только бы Стиан смог смириться, что навсегда потерял меня. Нельзя, чтобы до конца своих дней он винил себя в моём похищении. Нельзя, чтобы вся его жизнь стала нескончаемым
– Эй, Имрана из Блантеля? – вдруг раздался голос за дверью. – Тебе уже лучше? Чувствуешь, что болезнь высокомерия тебя покинула? Готова освободиться от пут, позволить служанке тебя отмыть и причесать, а потом заночевать на мягкой тахте в прохладной комнате?
Я услышала, как засовы на двери открываются и поспешила перевернуться на бок, чтобы увидеть своего визитёра. Им оказался старший евнух Сеюм. Он смотрел на меня сверху вниз, а в его глазах играли смешинки, и губы растянулись в самодовольной усмешке.
– Я – Эмеран Бланмартель, маркиза Мартельская, невеста… – не теряя самообладания, напомнила я ему и тут же услышала:
– Нет, кажется, ты не исцелилась. Учти, больные наложницы во дворце не нужны. Больных здесь кладут в сундук, а сундук кидают в реку, и он тут же идёт на дно. Хочешь оказаться в нём?
– Уж лучше пойти камнем на дно, чем делить ложе с незнакомым мужчиной и ещё тысячью его женщин.
Улыбка Сеюма вмиг пропала с губ, а лицо его стало задумчивым.
– Ты будешь представлена господину, когда придёт время. Он не будет для тебя незнакомцем. И на его ложе побывало вовсе не тысяча женщин, не наговаривай. У повелителя есть одна-единственная старшая жена, выбранная ему матерью, две младшие жены, которых выбирал он сам, семь старших наложниц и двадцать три младших. Вот видишь, никаких тысяч. Наш повелитель бесспорно сильный мужчина с крепким семенем, но дворцовая кухня полчища женщин не прокормит.
– Мне всё равно, сколько прокормит, а сколько нет. Тридцать четвёртой женщиной вашего повелителя я тоже быть не хочу.
Тут по лицу Сеюма пробежала тень недовольства, но он взял себя в руки и вкрадчиво произнёс:
– Нет, ты будешь двадцать четвёртой младшей наложницей. Десятки дворцовых служанок мечтают оказаться на твоём месте, но получат его, только если случайно попадутся повелителю на глаза, и он захочет провести с ними ночь. Ты же станешь младшей наложницей сразу и в помощь получишь одну служанку. Ты не будешь никому прислуживать, прислуживать будут тебе. Если повелителю запомнится ночь любви с тобой, он одарит тебя нарядами и украшениями. Если ты родишь ему дитя, то он сделает тебя старшей наложницей и тогда у тебя будут отдельные покои и целых три прислужницы. А если ты покоришь его сердце, и он захочет сделать тебя третьей младшей женой, ты будешь жить в Малом дворце отдельно ото всех завистниц, и прислуживать там тебе будут уже шесть девушек. Понимаешь, Имрана из Блантеля, какое великое будущее тебя ждёт, если ты сейчас перестанешь своевольничать и пойдёшь со мной в свои новые покои?
– У меня есть жених, – напомнила я.
– Больше нет. Ты теперь невеста повелителя, которая может стать его женой. Если будешь вести себя скромно и почтительно, разумеется.
Да конечно, спешу и падаю. Один принц уже не дождался от меня почтения, другой
– А если я не приглянусь твоему повелителю, что тогда со мной будет? Сундук и дно реки?
– Ну что ты, повелитель всегда добр со своими красавицами. Тех, кто ему мил, он щедро одаривает, а тех, кто не зажёг в его сердце искру, он просто отправляет жить в Дом Тишины, где нет никого, кроме отверженных наложниц и куда никогда не ступит нога повелителя.
Целый дом с наскучившими женщинами? И сам сатрап там не бывает? Какое хорошее место. Вот бы попасть туда сразу, минуя его постель.
– Что мне сделать, чтобы попасть в Дом Тишины? – прямо спросила я.
Мой вопрос удивил Сеюма. Видимо, в это место никто из здешних обитательниц не стремился, но он всё же ответил:
– Если будешь холодна и неприветлива с повелителем. Если наскучишь ему. Если надоешь ему и разонравишься. И если твоё чрево не принесёт ребёнка через десять лет. Видишь, путей в Дом Тишины множество. Если ты будешь так же глупа, как и сейчас, то скоро окажешься там, куда так сильно стремишься. Вот только слуг у тебя там не будет. Не будет нарядов и украшений. Не будет радости от жизни, только печаль и уныние, которыми тебя заразят другие отверженные. Такую жизнь ты для себя хочешь?
Мне следовало сказать, что да, но я замешкалась с ответом. И Сеюм моё молчание воспринял по-своему.
– Развяжите её, – скомандовал он молодым евнухам, а когда меня освободили от верёвок и помогли подняться, добавил, – отведите её в купальни и позовите Малику. Скажите, что отныне она будет прислуживать Имране из Блантеля. Найдите для Имраны наряд, а после отведите в зал младших наложниц. И на кухню отдайте распоряжение, чтобы приготовили ужин для двадцати четырёх девушек. И предупредите самих девушек, что скоро к ним придёт их новая сестра. Хоть ты и дурного нрава, Имрана, но всё же я думаю, богиня не зря прислала тебя ко мне. Не разочаруй меня.
На этом двое молодых евнухов увели меня обратно в купальни и удалились, а там я пережила весь тот ужас, что случился со мной в доме сахирдинского визиря. Суровые банщицы массировали моё тело, мяли его, натирали маслами кожу, а после удалили с тела все волосы, которые посчитали лишними.
Тоненькая как тростинка прислужница по имени Малика помогла мне одеть приталенное платье до пят и привести причёску в порядок. Она же и проводила меня в просторный, освещённый множеством масляных светильников зал, где в столь поздний час собралось девушек сорок, не меньше. Младшие наложницы и их служанки с интересом взирали на меня и молча провожали взглядами, пока одна из них со смехом не объявила:
– Ну вот, Кирти, ты теперь не самая белокожая из нас. Соперница у тебя появилась.
Тут по залу разлился озорной смех, а из дальнего угла и вовсе ликующий. Не смеялась только удивительной красоты девушка с гладкими рыжими волосами по пояс и в наряде из облегающей выдающуюся грудь кофточки без рукавов и длинной юбки с множеством складок. Открытое декольте прикрывало массивное колье из пяти огромных сапфиров, в волосах сияла золотая цепочка, что спускалась по пробору на лоб каплевидной подвеской. Руки девушки были сплошь унизаны кольцами и браслетами. Они были даже на ногах. А вот серьги под распущенными волосами я рассмотреть так и не смогла. Но наверняка они не менее великолепны, чем другие драгоценности. А сама девушка так и простится на обложку модного журнала – экзотически богатый наряд и утончённая тромская внешность достойны того, чтобы ими любовался весь мир, а не один одуревший от безграничной власти сатрап.