Милфа
Шрифт:
— Что?... — в груди что-то больно сжимается.
— Мой старший сын Илья… он погиб. В тот же день, когда и Романа подрезали. Я… я пытался дозвониться, но ты не брала. Они сказали, он погиб при зачистке. Я до сих пор не верю, что он мог вообще быть как-то связан с криминальной структурой, я…
Мне кажется, всё вокруг резко теряет чёткость. Как будто мир уходит в водоворот. Закручивается, закруживает, размывается…
— Что?.. — только это я и могу выдавить. Слово обугливается на языке, жжет.
—
Я не слышу, что он говорит дальше. Всё будто закручивается. Кровь отливает от лица. Чашка из рук выпадает. Разбивается. Звон. Я не двигаюсь.
Грудь сжимается так, будто кто-то сжал моё сердце в кулак. Воздух становится стеклом. Ломким, хрупким, режет лёгкие. Я пытаюсь вдохнуть и не получается. Колени подгибаются, и я оседаю на пол.
Илья погиб.
Его убил этот Белый.
Сгубил его.
Нет. Нет. Нет. Это не может быть правдой. Только не он. Только не сейчас. Только не так.
Я кладу руки на грудь, пытаясь удержать то, что вот-вот разорвётся. Но внутри всё уже падает, рушится, крошится, как ледяная глыба под солнечным светом. Слёзы льются, но я даже не чувствую их. Только боль. Боль. Боль.
— Лиль…. — устало говорит Евгений, а до меня его голос будто с опозданием доносится. — Похороны завтра. Ты придёшь?
— Похороны? — выдыхаю едва слышно, потому что горло отняло способность говорить. У меня больше нет голоса.
— Ну как похороны… Там пожар был. Прощание. По-человечески же надо как-то…
— Я.… приду, — выдавливаю, задыхаясь от боли.
Женя отключается, а меня сворачивает на полу от беззвучных рыданий. Я даже не могу вдохнуть, чтобы закричать. Слишком больно. Словно нож под рёбрами.
Я могла бы жить вдали от него, могла. Но как теперь дышать, зная, что его больше нет?
51
Похороны Ильи.
Даже само словосочетание звучит, как чужая абсурдная фраза. Как какая-то невероятная глупость, в которую сложно, просто невозможно поверить.
Я иду по аллее кладбища, едва переставляя ноги. Чисто механические движения. Робот.
В голове пусто. Ни мыслей, ни чувств. Утром зеркало явило мне страшную картину — лицо опухло от слез, веки горят. Под глазами синяя тень бессонных ночей. Кожа серая, как бетон под ногами.
Я не помню, когда ела в последний раз. И не хочу. Мутит с самого утра.
Людей не очень много. И я даже не рассматриваю тех, кто пришел.
Гроб закрытый. Сказали, что останки обгорели, личность опознали по ДНК. Я стою, смотрю на этот ящик, и не могу поверить.
Он
Мой Илья?
Его действительно больше нет?
Мне хочется закричать, но я просто стою.
Не плачу. Не дышу.
И сама омертвела насквозь, до самых костей.
Молчу, потому что я — жена его дяди. Я не могу открыто выразить скорбь по любимому человеку. Иначе меня просто прогонят, как шлюху.
Возле меня Евгений. Его глаза красные, он сдерживает слёзы, но плохо получается. Я кладу ладонь ему на плечо, и он благодарно кивает.
Мы не говорим. Бессмысленно говорить.
Я вижу женщину в чёрном. Ее лицо мне незнакомо, но в ее чертах угадываются очертания Ильи. Его мать. Я подхожу, тихо называю свое имя. Мы смотрим друг на друга, и на миг мне кажется, она всё понимает. Всё знает.
Неужели он сказал ей?
Она кивает, прикусив губы.
Я хочу рассказать. Сказать, что он был мне… что он значил для меня. Но слова застревают. Сейчас это совсем неуместно. Может, позже. Когда-нибудь.
Потом я ухожу. Не могу больше. Слишком тяжело.
Я иду, сама не зная куда.
Город кажется чужим. Воздух густой, как вода. Дышать сложно. Рёбра будто в стальных тисках сжаты.
Люди проходят мимо, а чувствую себя тенью. Прозрачной, мутной, никому не нужной.
Покупаю в автомате кофе и делаю несколько глотков. Голова почти сразу начинает кружиться, потому что я со вчера ничего не ела. Это неприятное чувство, но я ловлю его жадно, потому что это хоть какое-то ощущение, что-то кроме ступора и боли.
В сумочке вибрирует телефон. Встряхнув головой, чтобы немного прогнать головокружение, я достаю смартфон.
Номер клиники.
Срываюсь на короткий вдох и беру трубку.
— Слушаю.
— Лилия Андреевна? Мы хотели сообщить, что Романа Константиновича перевезли к нам. Всё прошло спокойно.
— Спасибо. Я…. переведу оплату. Пожалуйста, позаботьтесь о нём.
— Конечно. Доктор проведет осмотр и свяжется в вами.
— Хорошо.
Я отключаюсь и долго смотрю на чёрный экран телефона.
Мысли вязнут. В голове странный, тяжёлый вакуум.
Кое-как я беру себя в руки и иду домой. Долго. Пешком.
Немного пошатывает, но в конце концов я добираюсь.
Пытаюсь поесть — грею суп, сажусь с ложкой…. и через минуту меня выворачивает. Снова и снова. Выходит только кофе, а потом желудок просто сжимается в болезненных, изнуряющих спазмах. Кажется, будто мое тело хочет его исторгнуть.
Ноги дрожат, сердце колотится.
Я списываю на нервы.
Ползу в кровать, заворачиваюсь в плед. Всё тело сжимается, как будто я крошечная точка, в которую схлопнулся целый мир. Трясёт так, что зубы стучат. Сердце ноет.