Милфа
Шрифт:
Доверие, блядь. Как же.
— Жду пароль, — кивает на прощание, когда я уже спешу к выходу.
— Будет тебе пароль, — бросаю на ходу.
Чёртов козёл. Он заплатит. Потом. Сейчас главное — забрать Лилю из того ада, в который он ее вверг.
47
Вечер опускается на клинику густым серым покрывалом. Я смотрю в окно своей палаты, за которым рассыпаны холодные огни фонарей. Каждый из них будто точка, к которой можно
Но спасения не будет.
Это место вбирает тебя целиком. Здесь у тебя нет прав, нет выбора, нет голоса.
Медсестра заходит ровно в девять вечера. Все как всегда. Пижама аккуратно сложена на стуле. Таблетка в пластиковом стакане на тумбочке. Вода. Ее улыбка дежурная, выученная.
— Пора спать, Лилия Андреевна, — говорит женщина мягко, но мягкость эта холодная и заученная.
Я медленно надеваю пижаму, движения отточены до автоматизма. Таблетка горько ложится на язык, я запиваю водой и опускаю взгляд в пол. Сердце бьется тяжело и глухо. Мысли вязнут в тумане, эмоции притупляются, желания растворяются в безликой трясине.
Я ложусь в постель и засовываю ступни под сдвинутое одеяло. Мне немного холодно, но я не спешу укрываться полностью. Почему — не знаю. Мне как будто всё равно. Замерзла, не замёрзла…. какая разница?
И вдруг…. Дверь снова открывается, и та же медсестра уже не такая спокойная. Глаза напряжены, голос звучит торопливо.
— Лилия Андреевна, одевайтесь. Вас забирают.
Я моргаю, не веря услышанному. Сажусь на кровати и встряхиваю головой, пытаясь хоть немного разогнать медикаментозный туман.
— Что значит… забирают? — голос мой звучит хрипло и сухо.
— Я не знаю, — торопливо отвечает она. — То ли выписка, то ли перевод.… Приказ с самого верха. Быстрее, пожалуйста.
Сердце уходит в пятки. Меня пробирает холодный страх. Перевод? Куда? В еще более закрытое учреждение? Роман решил не просто запереть меня в психушке, а ещё и подальше от дома? От моего сына?
Но выбора нет. Я дрожащими руками натягиваю спортивные штаны и кофту, которые были у меня на смену. Волосы собираю в пучок. Каждое движение даётся с трудом, словно в замедленной съёмке.
Меня выводят на первый этаж. Фойе пустое, каждый шаг здесь отдаёт гулко.
— Ждите здесь, — кивает медсестра мне на небольшой диванчик у стены.
Я опускаюсь на самый край, сжав пальцы до побелевших костяшек. В спине словно кол вбили — такое напряжение.
Медсестра уходит, оставив меня одну. Я же замираю, сжав зубы. Даже собственное дыхание кажется непозволительно громким.
Когда дверь с металлической решёткой рядом медленно открывается, я вздрагиваю всем телом.
А потом в проёме вижу Илью.
Мое сердце рвётся в горло. Я не верю глазам.
Шок. Тревога. Неверие.…
Радость, такая острая,
Он делает шаг внутрь, и я будто перестаю себя контролировать. Бросаюсь к нему. Пальцы вцепляются в его футболку, лицом прижимаюсь к его шее, вдыхаю знакомый запах.
Меня начинает бить крупная дрожь.
— Забери.… — шепчу исступлённо. — Забери меня отсюда… забери, прошу.…
— Я здесь, Лиля, — шепчет он, обхватывая ладонью мой затылок и прижимая к себе крепче. — Я пришёл забрать тебя отсюда.
Слёзы текут сами собой. Руки дрожат, колени слабеют.
Это ведь правда? Это мне не кажется?
Это же не действие препаратов? Он настоящий?
— Правда?
— Правда.
— Правда? — еще раз переспрашиваю, всхлипнув.
— Правда, Лиля, правда. Я забираю тебя, пойдём скорее.
Мы выходим из клиники, и я всё еще не могу поверить, что рядом нет стен и решёток, нет медсестёр с приклеенными неискренними улыбками.
Холодный воздух кусает кожу через тонкую ткань, но мне всё равно. Я жадно вдыхаю его, словно впервые.
— Идём скорее в машину, тут холодно, — говорит Илья. Он и сам в одной футболке.
— Сейчас.
Горечь таблеток всё еще на языке. Понимаю, что вечерняя доза уже начала действовать, затуманивая мозг, но мне хочется исторгнуть хотя бы остатки, чтобы быстрее отпустило.
Я отворачиваюсь и отхожу к ближайшему дереву, засовываю пальцы в рот и заставляю себя выплюнуть всё, что осталось. Желудок заходится в спазме, Горло саднит, глаза слезятся, но я ощущаю себя чище. Хоть немного.
Мы садимся в машину. Илья заводит двигатель, но перед этим бросает на меня взгляд, полный тревоги.
— Как ты? — осторожно спрашивает.
Я не отвечаю. Только приоткрываю окно, позволяю ледяному воздуху врываться в салон. Вдыхаю глубоко, болезненно, будто пытаюсь очиститься от всего того, что накопилось за эти дни.
Машина катится по ночным улицам. Илья смотрит на дорогу, больше не трогает меня. Молчание в салоне повисает глухое, напряженное, но я не могу говорить. Я слишком опустошена.
Мы подъезжаем к незнакомому дому. Один из десятков модных жилкомплексов краевой столицы.
Поднимаемся на лифте.
Я не смотрю на Илью. У меня просто нет сил. Слишком сложными были последние две недели. Да и препарат, видимо, успел подействовать, отчего я ощущаю себя заторможенной.
В квартире тепло и тихо. Я снимаю обувь, прохожу в широкую гостиную и оглядываюсь. Небольшая студия в спокойных тонах, очередная съёмка с характерным нежилым запахом.
— Здесь безопасно, — Илья поворачивается ко мне. Смотрит внимательно. — Никто нас не найдёт. Тебе тут нечего бояться. Для Белого ты уже сыграла свою роль, ему плевать. А дядя Рома даст тебе развод. Ты свободна, Лиля.