Милфа
Шрифт:
В комнату посещений входит Роман.
Спокойный, собранный. На нём дорогой костюм, лёгкая улыбка на лице.
— Лиля, — его голос мягкий. Слишком мягкий. Он присаживается за стол напротив меня. — Как ты?
Как я…
Я вскидываюсь. Мне кажется, я готова броситься к нему на колени, умолять, плакать.
— Рома… прошу тебя… забери меня отсюда. Я не могу… Я не сумасшедшая.… Я… я тебя умоляю!
Он протягивает руку и гладит меня по волосам, смотрит ласково. И я почти верю… Но в следующее
— Раньше неверных жен-блядей, таких, как ты, замуровывали в монастырях до конца жизни. Но и здесь тебе неплохо, правда?
Я резко отстраняюсь, смотрю ему в глаза. Там пустота. Холодная, ледяная пустота.
— Ты не можешь.… — шепчу я.
— Я уже сделал это, — говорит он тихо, снова гладя меня по голове, как ребёнка. — Тут тебе помогут.
Меня начинает трясти. Я хватаю его за лацкан пиджака:
— Роман! Прошу! Мне страшно! Пожалуйста! Ты же знаешь….
Он аккуратно отнимает мои руки, поднимается.
— Поправляйся, детка, — кидает он легко, почти доброжелательно.
Я не помню, как он уходит. Я вижу только дверь. Я бросаюсь к ней, пытаюсь вырваться.… но руки медсестёр уже на моих плечах.
— Пожалуйста! Пожалуйста.… — я кричу, но голос срывается на хрип. — Я хочу видеть сына, Рома! Рома!
Внутри всё пылает, этот костёр сжигает меня живьём. Я пытаюсь вырваться, кричу, чтобы отпустили меня, что я не сумасшедшая, но плечо обжигает уколом, и внутренний огонь тухнет. Всё становится мутным, вязким. Мои мысли тают, растворяются, исчезают.
И я.… я тоже исчезаю вместе с ними.
46
Я прихожу в себя резко, будто вываливаюсь из темноты в слишком резкую, холодную реальность. Голова гудит, все тело ноет. Каждая мышца пульсирует, словно всё мое тело — одна сплошная гематома. Глубокий вдох вызывает резкий прострел между ребрами, вынуждая закашляться.
Блядь, кажется, суки сломали мне ребро. Или даже пару.
Привязанные к стулу руки затекли, плечи ломит. В носу забился запах пыли и сырости. И зверски хочется пить.
Так, по крайней мере, я всё же жив. И технически даже цел.
Не знаю, сколько времени прошло, но, надеюсь, не очень много. У нас с Игнатом был план, и время начинать его реализовывать.
Поднимаю глаза и вижу камеру в углу. Медленно и максимально незаметно тянусь зубами к воротнику куртки. Каждый вдох — боль. Но я зажмуриваюсь и таки дотягиваюсь до небольшого спрятанного с внутренней стороны воротника куска мыла. Нащупываю его губами и затаскиваю в рот, прячу за щекой.
Фу, мать твою, ну и мерзость. Горько. Сдавливает горло. Тянет блевать, но я усилием воли гашу позывы.
Я начинаю стонать,
— Чёрт! Ты что тут сдохнуть решил, придурок?! — он кидается ко мне, развязывает руки.
Время!
Я резко бью его головой в нос. Хруст, кровь. Голову и самому опаляет болью так, что звезды перед глазами рассыпаются.
Но не время нежиться.
Я бью его кулаком в голову, сам взвыв от боли в сломанном ребре.
Больно, блядь! Больно!
Выдёргиваю пистолет у надсмотрщика, толкаю его ногой, а потом выуживаю у него из кармана и ключ от своей камеры и бросаюсь к двери. Запираю её и подаюсь по коридору, а потом вверх по лестнице.
Сердце стучит так, что в висках звенит. На адреналине боль отступает, притупляется. Знаю, что она вернётся позже, но сейчас плевать. Как-нибудь переживу. Главное выбраться сейчас.
В коридоре меня встречает человек Игната. Славка. Не знал, что это он, признаться. Казалось, он целиком предан Белому.
Сергей Владимирович, конечно, дьявол настоящий, но он забывает, что, хотя Игнат и не хочет быть наследником его криминальной империи, всё же остаётся его сыном. И у него есть свои способы и методы. В том числе свои люди в окружении отца.
Слава молча кивает и ведет вперёд. Я за ним.
Мы бежим по узкому коридору, тяжело дыша. Славка открывает дверь в кабинет Белого.
— Быстро! — шепчет.
Я влетаю внутрь. Секунды на поиски. Открываю ящики, перерываю папки. Документы. Снимаю на телефон. Игнат подсказал, где искать самое-самое.
Офицерские списки. И не только офицерские.
Фотографии с компроматом.
Сердце грохочет.
За дверью, где-то еще на лестнице, слышны голоса.
— Пора! — Славка заскакивает в кабинет и тянет меня за рукав. — Пошли, Илюх!
Мы бежим через задний выход, вниз по лестнице, в подвал. Славка сдёргивает панель, за которой обнаруживается потайная дверь. Он быстро её открывает и заталкивает меня внутрь тоннеля.
— Пошел, — кивает. — Вперёд, брат. Удачи.
Он захлопывает дверь и слышу, как прибивает панель обратно.
По телу пробегает противная дрожь. Ощущение, что я в гробу оказался.
Но надо двигаться. По тоннелю тянет холодом, значит, где-то там есть выход.
Я бегу в кромешной темноте, придерживаясь за грубый камень стен. Дыхание рвётся. Ощущение, что за мной будет погоня, лижет пятки огнём.
Но вот сладость свежего воздуха ощущается всё острее, и впереди виден слабый свет.
Я добираюсь до конца тоннеля и упираюсь в решетчатый люк. На секунду спину пробивает холодным потом, когда представляю, что он может быть заперт или забетонирован.