Милицейская сага
Шрифт:
Ну, допустим. Скажи, Меденников лично у кого-нибудь деньги брал? - Прям! Держи карман. Станет он мараться, мистер Твистер. У него для этого холуи есть.
– Тебя спрашивают, - включился в беседу Тальвинский. - Кто из них показал, что передавал Меденникову "левые" деньги?
– Покажут они, как же! Одна сволочь.
– Тогда за что сажать-то?! По какой статье?
– А вам не все равно, какую цифирьку подставить? Тут главное, общество очистить, - Галушкин углядел, как Чекин и Тальвинский тонко переглянулись, и моментально насупился.
– А хотя б за частнопредпринимательскую деятельность. Ее-то из новых умников никто пока не отменил.
– И не как-нибудь, а в цветочек. А на постаменте, стало быть, как на троне, компакт итальянский водрузил. О, как изгаляется, гад!
И в полном расстройстве принялся нещадно корчевать ногтями узенькую полоску волос, и без того быстро редеющую под натиском двух загорелых залысин.
– Да, щелей меж гнилых досок у него наверняка нет, - съехидничал Тальвинский.
– Потому и щели, что честный человек!
– нервно вскричал участковый, верно поняв нехитрый намек Тальвинского.
Сам Галушкин, несмотря на помощь строительных организаций района, вот уж какой год не мог закончить с текущим ремонтом. И едва ставил он "заплату" в одном месте, как "прорывалось" что-нибудь по соседству. Так что все это кирпично-горбыльное изобилие вбухивалось в основном в беспорядочные подстукивания да прилаживания, озлобляя Пал Федосыча и наполняя его новой страстью в борьбе с "жиреющим элементом".
– Еще не хватало: меня с расхитителем на одну доску, - пробурчал он.
– Стало быть, так, - констатировал Чекин.
– Дело это мы у тебя , Федосыч, как ты просишь, забираем. И знаешь, что первым делом сделаем? Меденникова твоего немедленно выпустим.
– Да это ты что ж такое говоришь, Аркадий? Ты ж коммунист!
– Галушкин поперхнулся негодованием.
– А ты заглохни, Павка Корчагин! И так весь отдел подставил, - Чекин потерял терпение.
– Скажи спасибо, если еще договоримся с этим Меденниковым, чтоб без скандала, втихзую дело закрыть. А то, гляди, вышибут тебя из органов за незаконное задержание.
– Ежели вовсе перерожденцы, так за правое дело готов пострадать!
– Словом, вот такое мое решение... Ты, Федосыч, все понял?
– Чекин присмотрелся к насупившемуся старику.
– Чего ж не понять-то? Дожили. Державу великую на наших глазах разворовывают, а мы вместо чтоб грудью, значит, единым фронтом..., - безнадежно махнув рукой, Галушкин поднялся.
– Об одном прошу, - нетерпеливо перебил Чекин.
– Не высовывайся больше. Хочешь, возьми неделю и дуй домой. Может, хоть с ремонтом закончишь.
– А совесть коммуниста?
– донесся через закрывающуюся дверь страдающий голос, наполнивший обоих свежей тревогой.
– Взял-таки?
– удивился Андрей.
– А что делать? Шеф просил выручить. На весь отдел пятно.Тут он нам, кстати, парнишку на неделю дал в помощь. Вот его в ИВС и отправим ( сноска - "Изолятор временного содержания", где содержатся до трех суток задержанные, в отношении которых решается вопрос об аресте). А ты, уж будь добр, - вынеси постановление об освобождении за нецелесообразностью.
– Стало быть, знаешь?
– Андрей виновато потупился.
– А то! За тобой же след повсюду как за раненым кабаном, - Чекин был заядлым охотником. Правда, выехав из дома, не всякий раз доезжал до леса.
– Только что Берестаев звонил, - привет передал: два дела со злости завернул на доследование.
– Александрыч, ты на меня зла не держишь?
– Тальвинский, выбиравший момент для разговора, решился.
– Ну, что вроде как в обход тебя иду на повышение. Я ведь понимаю, у тебя и прав больше, да и по жизни лучше тебя кандидатуры нет... Ты только скажи, и я без звука...
– И в голове не держи, - невозмутимо пресёк разговор Чекин и, явно опасаясь новых излияний, демонстративно опустил руки на клавиши.
Андрей с нежным выражением глянул Андрей на начальника следствия и отошёл к окну. Там вновь увидел непутёвых Ханю и Чугунова, отступивших уже к самому крыльцу. Оба, быстро размахивая руками, что-то быстро, не умолкая, говорили мужчине, который, судя по нервным его движениям, упрямо стремился пройти в отдел. Но стоило ему сделать шаг в сторону, как кто-то из двоих вновь оказывался на пути.
– Вот разыгрались, мормудоны, - снисходительно пробасил Тальвинский.
– А, это, - Чекин равнодушно скосился в окно.
– Это они от мужа твоей Вальки отбиваются. К руководству рвётся.
Андрей почувствовал, как по низу живота его растекается неприятный, унижающий холодок. С какой-то безысходностью привалился он к оконной раме, наблюдая, как в двадцати метрах решается его судьба. Андрей догадывался о скрытой неприязни к нему начальника райотдела и ничуть не сомневался, что если муж Валентины сейчас прорвётся на прием, на назначении будет поставлен жирный крест.
– Трубку возьми, - вернул его к действительности голос Чекина.
– Это тебя.
– Слушаю.
– Андрюша! Алло, Андрюшенька!
– Слушаю, слушаю, Валюх!
– Господи, как же это? Я только сейчас узнала. Он что, действительно пошёл к вам?
– Он уже у нас.
– Боже мой, но это ужасно!
– голос Валентины сбился в судорожные всхлипы.
– Он же на тебя столько грязи выльет. Это ж всё, о чём ты мечтал, рухнет!
Скосившись на Чекина, Андрей прикрыл трубку.
– Обойдётся. Лучше скажи, как твои украшения.
– Мои? Лечу по твоему совету бодягой... Подожди, где он сейчас?
– На крыльце.
– На крыльце?.. А что он там делает?
– С Ханей плюются.
В самом деле Ханя перед тем сказал что-то резкое и плюнул на асфальт, зло растерев плевок. И Он тоже плюнул, согласно кивнув головой. Понимающе скривился Чугунов и вновь принялся что-то говорить, на этот раз не нервно, а обстоятельно.
– Я тебе перезвоню, - Андрей вернул трубку Чекину, не отрываясь от происходящего на улице. Там как будто установилось взаимопонимание. Все трое закурили. Потом Он кинул окурок, махнул рукой и пошёл прочь, сопровождаемый приобнявшим его за плечо Чугуновым. Ханя же, крутнувшись лисом в курятнике, влетел в райотдел и через несколько секунд оказался в кабинете Чекина.