Милорд
Шрифт:
Мартин, не в силах стоять, медленно сел на край кровати.
— Где ты был?! Где ты был в ночь убийства?! — Лера трясла его за плечи, впиваясь в кожу ногтями. — Где ты был?! — он видел ее искаженное злобой лицо, но не мог собраться с мыслями.
Казалось, его утянуло волной в открытое море, и он стремительно опускается на дно. Вода заливает уши и сознание, в котором болезненно стучит: почерк! Венок! Театр! Родинка на кончике носа!
Подражатель!
Возвращение.
Лера
Стереть.
Следы на салфетке, на салфетке, салфетке в мусорном ведре, красные края белоснежной бумаги, нарушение порядка, ввинчивающееся в виски, виски, венок, белые лепестки — красная кровь, венок на голове, светлые волосы, красные капли…
Левую щеку обожгла резкая боль. Звук удара Мартин услышал на долю мгновения позже, чем почувствовал его.
— Ты слышишь, что я тебе говорю?!
Мартин мотнул головой, прогоняя видение. На периферии сознания все еще истерически стучали образы и обрывки фраз.
От брезгливого высокомерия Виктора не осталось и следа. Мартин, прикрыв глаза видел, как он, побледнев еще больше, чем обычно, сидит посреди комнаты, слегка раскачиваясь и шепчет, словно в бреду: «подражатель… возвращение… подражатель…»
— Оставь меня… — просипел он, пытаясь оттолкнуть Леру и справиться с водоворотом чувств — своих, Виктора и Леры, злость и ужас которой он чувствовал так ясно, будто они были осязаемы.
— Где ты был в ночь убийства?!
— Лера, прошу тебя, возьми Нику и выйди из комнаты, — прошептал он.
«Подражатель… возвращение… помада на салфетке… цветы… цветы в крови…»
— Ты ее убил?!
— Я сказал — оставь меня…
«Возвращение…»
— Ты ее убил, отвечай мне!
— Вон! — не выдержал Мартин. Он чувствовал, что еще немного — и он сам начнет кататься по простыням и истерически смеяться. — Вон отсюда, я сказал!
Из последних сил он встал, сжал Леру за плечи и выставил за порог. Кивнул Нике, извинившись взглядом. Она кивнула в ответ и вышла.
Мартин запер дверь на ключ и сел на пол, обхватив голову руками.
— А ее ты за что убил?! Она же ни на кого не похожа! Мать твою, Виктор, она же совсем ребенок, господи…
«Я… я не помню… — с ужасом прошептал он. — Я не убивал эту девочку, Мартин…»
— Что ты мне вешаешь, кто-то другой убил девочку-блондинку, надел на нее белый венок и сбросил тело в речку?!
«Я… я не знаю, Мартин…
Мартин прислушался. Виктор действительно не лгал и от этого было только хуже.
— Значит, моя задача упрощается, — пожал плечами он. — Мы никуда не едем. Скоро тебя поймают, посадят и все будут счастливы.
«Нет… нет-нет-нет, это совершенно не то, что…»
— Слушай, если в тебе есть еще хоть капля человечности — ты не помнишь, как убил ребенка. Ты сказал, что после убийства Дары у тебя не было провалов.
«А может, это ты ее убил?! — вдруг воскликнул он, и в его голосе взвизгнули истерические нотки. — Почему я не помню, черт возьми, как ее убивал?! Может ты решил меня подставить?! Кто вообще знает о Мари и венке, кроме нас с тобой, Ники и Леры?!»
— Ты в своем уме?! — прошипел Мартин, вставая с пола и рывком распахивая шкаф. Попытался снять зеркало, но оно оказалось прикручено крепко.
Не думая, он просто сорвал его с дверцы, не обращая внимания на хруст и осыпающиеся под ноги осколки.
Сел обратно, устроив на коленях то, что осталось от зеркала.
— Смотри на меня! — приказал он.
Виктор в отражении обернулся. Медленно поднял руки, капитулируя.
— Ты понимаешь, что это значит?
«Что?»
— Мы должны сдаться. Или умереть. Ты себя не контролируешь, а это приговор.
«Нет, Мартин, нет… так неправильно, нечестно…» — пробормотал он, обхватывая голову руками.
— Вик… Вик, послушай меня, — тихо позвал Мартин. — Все кончилось. Я хотел играть по твоим правилам, я собирался попытаться, но сейчас… все.
«Нет, нет…»
— Прошу тебя, не вынуждай меня идти на крайние меры. Если в тебе хоть что-то хорошее осталось — неужели ты позволишь мне постоянно пытаться изощренным способом умереть? Оставь нам обоим хотя бы гордость. Не превращай остаток наших жизней в череду унижений.
«Не убивал я ее! Не убивал, слышишь?! Никто не должен был умереть, кроме меня…»
— Откуда ты знаешь, если такое уже случалось с Дарой? — вкрадчиво спросил Мартин, чувствуя, как они ступают на скользкую тропинку фальши.
«С Дарой было не так!»
— Почему? Потому что ты с ней спал?
«Нет, Мартин, проклятье, не заставляй меня… просто поверь мне, не убивал я эту девочку!»
Мартин слышал, что он говорит искренне. Чувствовал оглушающую мольбу поверить.