Милосердие весны

Маляков Лев Иванович

ВСТРЕЧА

Ирине Григорьевой

«Я встретил вас…» Романс старинный Мне слышится который день. Закат рябиново-рубинный Над сентябрем раскинул тень. И близкой стуже я не верю, Как будто впереди весна. Все не могу принять потерю: Опять мне видится она! Она… И вновь не надивиться. А может, в этом-то и суть? И что теперь со мной творится — Мне страшно в душу заглянуть!

ПРЕНЕБРЕГИ

Мудрец сказал: — Пренебреги! — И перст воздел над головою. И

я подумал: Что со мною? Вернусь-ка на своя круги. С тех пор я многим пренебрег, Что ежечасно донимало: Забыл, что ты во зле сказала, Хотя досель забыть не мог. Не огорчил меня навет, Что на меня возвел коллега. Я босиком иду по снегу, Но у меня простуды нет. Я не ответил на хулу, Впервые не заметил мести, Не отворяю двери лести, Взашей, Взашей гоню хвалу. Умей ненужным пренебречь, На мир взирай великодушно — И он у ног твоих послушно, Как добрый пес, захочет лечь. Мудрец-то прав: Пренебреги!.. Живи улыбчиво, красиво. Я стал покладистым на диво. Зубами щелкают враги.

ОГОНЬ

Порой придавит скукота: И я, как пленник, мчусь из дома, — Попутной, к старикам знакомым, Где вечно топится плита. Присунусь зябко у огня — До косточек промерз в дороге. Мне обжигает жаром ноги — Покой вливается в меня. Как видно, это испокон: Цветет в крови огня живина… Из самой сердца середины Исходит облегченья стон. И час, и два сижу молчком, Дымит меж пальцев сигарета… Подкатит к сердцу теплый ком Да и растает без ответа.

ПЕРЕД ОТПУСКОМ

Который год я лажусь ехать в дебри Калашниковской дорогой деревни. «Как постарел!..» — Приму соседок ахи, Раздам подарки — шали да рубахи. Как в детстве, посижу в кустах на речке, По-стариковски полежу на печке. Вспашу делянку дальнюю за брата — Здесь начинали вместе мы когда-то. Грачатами бежали, за «фордзоном», Цены не зная майскому озону. С поклоном низким заявлюсь я к полю — Потери отдаются в сердце болью… Сулился нынче быть в родных болотах, Да, знать, опять мне помешает что-то. А по ночам Калашниково снится. Совсем бы мне туда переселиться…

«В реке Великой плавится заря…»

В реке Великой плавится заря И утекает в озеро Чудское. Мне видятся далекие моря. Сижу тихонько, предаюсь покою — Мне видятся далекие моря. Полярная звезда над головой В лиловом небе прокололась тихо. Я тем доволен, что пока живой — Сверх всякой меры выпало мне лиха. Уж тем доволен, что пока живой. Над берегом кремлевская стена, Ее венчает Троица святая. Ко мне вернулась, кажется, весна. Как хорошо домой явиться в мае! Ко мне вернулась, кажется, весна. В реке мигнули первые огни. Комар проснулся, тянет на добычу. Прислушайся и голову склони: Как хорошо домой мальчонку кличут! Прислушайся и голову склони.

ИЗ МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ

«Сижу,

как леший, у реки…»

Сижу, как леший, у реки, Вдали от всякого жилища. Не лезут в вершу судаки, И потому живу я нище. Нет-нет плотичку подсеку — Глядишь, и снова на день сытый. Прижился ворон на суку, Самою смертью позабытый. Но чаще я жую сухарь, Березовую пью водицу. Чуть свет — зарю поет глухарь, Я уважаю эту птицу. И что ни день — иду в леса, Кой-что держу там на примете… Вокруг стогов кружит лиса — Опять мышкует на рассвете. Пока весна — махай хвостом. Да я-то и зимой не трону. Шуршат ежи сухим листом, Из листьев нацепив корону. Окликнул журка с высоты — Не все повысохли болота. Сломались зимние мосты — И до чего ж дышать вольготно.

ОСЕННИЙ МОТИВ

Не из тарелки взять с цветной каемочкой, Из углей выхватить, как сам огонь, — Картошку черную с хрустящей корочкой И покидать с ладони на ладонь. Напополам ее сломаю, угольну, Вдохну картофельный здоровый дух… За плугом хаживал — не родич увальню, — Один во полюшке пахал за двух. И до чего ж вкусна картошка осенью Под ясным куполом среди полей! Поля пронизаны сквозною просинью, А ветер к вечеру все злей и злей. Комбайны замерли, зарей умытые, Подняли хоботы и смотрят вдаль. Как перед праздником, душа открытая Вбирает тихую полей печаль. А в небе лебеди, как откровение, На солнце красное косяк плывет. И горько-сладостно, пусть на мгновение, От непонятного душа замрет.

ЗАВИСТЬ

Теперь, как видно, Гость я тут, Среди родимых пажитей. Дома колхозные растут — Не мною, братом нажиты. Поля одеты в зеленя — Все братовы старания… И даже на покос меня Он нынче не заманивал. Во двор он на своем стальном Под сумерки подкатится, Меня употчует вином, Поздравит со свиданьицем. А утром приведет коня, Ударит конь копытами И покосится на меня, Лоснясь боками сытыми. Я замшевой губы коснусь — Ладонь теплом порадую. Забытая одарит грусть Нежданною наградою. Давно меня сюда манит (Хотя спокоен с виду я). По-местному — я знаменит. А брату вот завидую.

«Покоят клены в мягких лапах…»

Покоят клены в мягких лапах Земли осеннюю печаль. Поля в рыжеющих накрапах, Промытая дождями даль. На взгорке избы в два рядочка, И врезанные в синь леса. И над земной печалью строчка Прошила тонко небеса. «Курлы» — последнее признанье И откровенное прости. Оно — извечное страданье… На неизведанном пути… Я погляжу из-под ладони — И станет на сердце грустней: Клин журавлиный тонет, тонет Среди распахнутых полей.