Милосердие весны

Маляков Лев Иванович

РОДНОЕ

Мне кажется, Прежний я, прежний, И давние думы свои Несу затаенно и нежно Туда, где живут соловьи. Как будто и нет за плечами Далеких морей, городов. Не здесь ли мечталось ночами: Увидеть бы сказочный Гдов! И что ж, Повидал я с лихвою… И вновь на пороге стою. С покорной стою головою, Невольной слезы не таю. Прижался горячей щекою К березе, Что вышла навстречь. Вот здесь, предаваясь покою, Стояла кормилица-печь. Под горку сбегали ступени, А там — голубели пруды. Невольно я встал на колени, Нащупал ступенек следы. Остались сады и болото. Что поле питало

росой. Тропинка вела на охоту, А эта — на пожню с косой. Отсюда уехали люди, Уехали, хутор любя. И пусть нас никто не осудит, Мы сами осудим себя. Я тот же, Мне кажется, прежний, Но что-то уже не дано… Хотя прихожу я с надеждой На хутор, забытый давно.

ИЗ МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ

Почтительно притихли братья, Внимая батиным словам: — Не на блинах, поди, у сватьи И за дела пора бы вам!.. — Так повелел дорожный мастер Своим верзилам-сыновьям. Антон послал сынов за счастьем Которым не разжился сам. Сыны отца не посрамили. Но враг в бою двоих скосил. И стала громкою фамилия, Которую мой дед носил. Однако деду не до славы — Беда, как на плечи гора. В лугах сынов заждались травы. Дед, молча, курит до утра. Иван под Гдовом комиссарит — Опять ушел на Булака. Оттуда натянуло хмари, А что к чему?.. Палят пока. Не спится деду: Думы, думы — За дальним счастьем ходоки. Меньшого, Павла, к односуму Он шлет узнать — Тому с руки. Ивана пуля пощадила, А значит, повезло и мне… В деревне подымалась сила, Рожденная в крутом огне. Одно Антону не по нраву — Иван забыл совсем про дом. Земля — налево и направо, А он спешит в волисполком. Ворчит опять Антон на сына, Хоть горд фамилией своей. …Цветет соседка Катерина. Старик, Готовь огонь-коней!.. Вот так и длится род, Покуда Дошли заботы до меня. И как бы ни было мне худо — Не затушу того огня. Мне выпало большое право, Коль я с войны вернулся цел: Земля — Налево и направо, И сколько на сожженной дел! Хватило б разума и силы, Забот у нас — Не занимать. Бери перо, а хочешь — вилы… Была бы дедовская стать.

ДЕДОВА ИЗБА

Среди болот и глухомань-лесов, В зеленом царстве птичьих голосов, Вросла в бугор крестьянская изба: В окне — заря, А над зарей — резьба. Изба стоит себе полста годов. Тропинка от неё ведет На Гдов. Другая — к югу, в дальние края, Которых и во сне не видел я. Всему свой срок… Аукнула судьба — И затерялась дедова изба Среди лугов зеленых и лесов, В весеннем хоре птичьих голосов. Как сказки, открывались города (Избенке дедовой до них куда!) — У каждого свой норов, голос, вид, И каждый — Не полста годов стоит! Во мне самом ликуют города — У них своя нелегкая страда. И все же эта тихая изба — Моя неповторимая судьба — У матери-земли не на краю. Я это понял — И на том стою!

В ДОРОГЕ

Гулко река салютует, Ельник куржою оброс. Снова в России лютует Давний хозяин — мороз. Ахнет по лесу со стоном — Лезет в тулуп голова. Тихим подкатится звоном К сердцу о лешем молва. Я усмехнусь над собою: Леший — в космический век! Елки несутся за мною, Сыплют на голову снег. Скорость — от страха надежда, Я не жалею коня… Нет-нет и вновь потревожат Старые сказки меня.

ДОРОГА ДЕДА АНТОНА

Мой дед Антон — дорожный мастер, В деревне — пролетариат. Дорогу строил он для счастья И был, как видно, делу рад. Как для себя Антон старался — Деды любили ладить впрок… И вот он — город показался, А до чего же был далек! Верста к версте — легли каменья, Как в песне звонкие слова. Достала наше поколенье Про деда добрая молва. Дорога уходила в дали И счастье все-таки нашла. По

ней тачанки проскакали И революция прошла. Давным-давно Антона нету. И все-таки мой дед живет… По каменке, Навстречу лету, Катит из города народ. По ней, Антоновой, трясучей, Я нынче еду, не спеша. Цветенью ржи, Июньской туче Внимает радостно душа.

КОНИ

Мне повезло: Я рос вольготно Среди дворов, телег, саней. Из дома удирал охотно С ребятами пасти коней. В колхозной старенькой конюшне Ходил Фаддей, как домовой. Ворчал в усы он простодушно, Не прогонял меня домой. Пропахший сбруей, конским потом, Как будто вырезан из пня, Он, отлучаясь по субботам, В конюшне оставлял меня. В двенадцать лет я, под Фаддея Работая, как бы играл: Корил за норов Берендея, А жеребец тихонько ржал. Я нарушал наказ Фаддея (Сдержаться не хватало сил): Друзьям на зависть Берендея В луга зелены выводил. Пищали издали девчонки. Я сам от страха замирал. Мой жеребец, как собачонка, На свист, играя, прибегал. Губами хлопая упруго, Дышал в ладони горячо. Схрустев сухарь, Меня, как друга, Толкал доверчиво в плечо. Я прижимался к ладной шее, От гордости был сам не свой. На быстроногом Берендее Скакал буденовец лихой.

ПИСЬМО

К ЗНАМЕНИТОМУ ПРИЯТЕЛЮ

Будем вместе веселиться — Ключик ты нашел к «частице» И открыл ее, как двери В старый бабушкин чулан. Я сначала не поверил, Думал: хвастает Иван. А сегодня на экране… Пригляделся: точно — Ваня. Он в халате белоснежном И в перчатках, как хирург. Ты напомнил мне о прежнем Добротой спокойных рук. Родился Иван в рубашке, Со своей чудной замашкой. Забредем в горох к соседу — Тут, конечно, не зевай! А Иван начнет беседу, Словно мы попали в рай. Чуть чего я ноги в руки И подальше от науки. Наш сосед учил крапивой — До сих пор зудит спина. Ты «удачлив» был на диво — Не моя, прости, вина. Встретил я того соседа, Про тебя завел беседу. Старый видел передачу — Сбил ты деда наповал: Говорит и чуть не плачет, На горох зеленый звал.

«Вызревали мы, как горькуши…»

Вызревали мы, как горькуши, Убегали в луга с утра. Выпасались у бабки Груши, Что, как сказка, была стара. На кормежку не привереды — Подчищали сады с корня. За вихры нас учили деды Пуще жизни беречь коня. Увозили отцы с собою И велели пройти прокос, Чтоб ложился он за тобою Широко, что озерный плес. На тяжелом двуконном плуге Утверждали мужскую стать. А «мужчинам» бы на досуге После пашни в лапту сыграть. То-то сладко нам елось-пилось, Словно в сказке — Все мимо рта. Знать, полей и покосов милость Мне запомнилась неспроста.

БАБУШКА

Отдохнуть бы ей давно пора. И откуда силы в старом теле? Не присядет с самого утра, Крутится в делах, как в карусели. Солнышко застало с посошком Вывела теленка за овины. А в обед На станцию пешком — Насбирала к поезду малины. Леночке гостинец принесла (Правнучка теперь уже в десятом), На лугу сенцо перетрясла, Любовалась розовым: закатом. Ягод насбирала у дорог, У реки — кореньев валерьяны. Уж своя, посушенная впрок, Ягода и травка — без обмана. К бабушке в ночь-заполночь стучат, Слава добрая о ней в народе. — Мой-то с балалайкой у девчат. До утра, бесстыжий, колобродит. Бабка покачает головой, Голова у старой — Дом Советов. Разговор сугубо деловой — Шепотом, Друг дружке по секрету. Вправить грыжу И свести лишай — Выдаст сто очков вперед наукам. Бабушкина слабость — Любит чай, Чтоб крутой, из блюдца, и пофукать…