Милосердие весны

Маляков Лев Иванович

ПРОЩАНИЕ

Борода — как плита на груди, И ручищи — дубовые плахи. Возлежит дед в посконной рубахе. Бесконечность его впереди… А, бывало — солдат хоть куда: И в разведке… А если в атаке — Не видали такого рубаки! На подушке алеет Звезда. Уходил от земли воевать — Кто ж в России родится солдатом?! На привалах мечталось: Внучатам, Что про землю узнал, передать. Он как будто глядит из-под век, Вспоминая, Чего не успето. За окном раскудрявилось лето… Да не властен в себе человек. Не прибавить теперь, Не

отнять — Все свершилось от точки до точки. Возле гроба Горюнятся дочки, Сыновья попритихли и зять. Встрепенулся подстреленно крик — Не сдержалась студентка, меньшая… Головою вот-вот покачает — Не любил беспорядка старик. Он предвидел судьбу наперед — Сам себе заготовил домину… Похоронного марша кручина Над толпой величаво плывет. От него замирают в груди Громогласные слезы и ахи… Возлежит дед в посконной рубахе. Бесконечность его впереди.

ЗАКОН ПРЕДКОВ

Текут ко мне поля со всех сторон — В раздумье окунает нас природа. У предков наших Добрый был закон: Заботиться о продолженье рода. Мой дед Антон дал миру восемь душ, У деда Осипа семья поболе. Их не пугала ни мокреть, ни сушь, Ни ожиданье недорода в поле. Явился в мир Антонов сын Иван, У Осипа явилась Катерина… И снова длится древний род славян — В семье крестьянской поджидают сына. И вот я есть — Мужик, солдат, поэт, Дана мне власть над песней и оралом. В ответе я за весь подлунный свет, Но мне всегда чего-то не хватало. Мне боязно признаться: Я один. Совсем иное — братовей бы восемь!.. И сам хорош: Скучают дочь и сын. А на моем дворе бушует осень. Шумят дожди, Несут хлебам урон. В полях нехватка нужного народа… У предков наших добрый был закон: Заботиться о продолженье рода.

В ГОРОДЕ ГДОВЕ

Побелел я под осенний ковыль — Поосела не дорожная пыль, Поосела пыль прошедших годов. Не узнал меня, приезжего, Гдов. Не признала даже Гдовка-река, Завсегдатая меня — рыбака. Не виню я их, Я сам виноват. Без меня какой повымахал сад! Крепость старая осела совсем, И трава на ней в студеной росе. Вечерами гусли звонкие тут Песни новые о прошлом поют. Возле крепости задумчив стою, Отыграл, как видно, песню свою… Неужели отгорожен я межой, В милом городе Стал вовсе чужой? Как на привязи, по улицам кружу: То направо, то налево погляжу. Гдовитяночки-то — кровь с молоком, Глаз не прячут, Провожают хохотком. Улыбнусь я И направлюсь на причал, Где свидание любимой назначал.

БЕСПОКОЙСТВО

Я с виду жив и вроде цел. Но это с виду, не по сути: Меня, рациональность мутит, Я ею пойман на прицел. Мне стыдно распахнуть глаза, Принять цветы в немые горсти: А вдруг непрошеною гостьей На щеку скатится слеза. Не смею песней соловья, Как прежде, в детстве, умилиться. Увы, давно уже не снится Мне радость первого жнивья, Я кисну в рациотюрьме: Сюда не смей, Туда не надо. А вот с душою нету слада — У ней всё крылья на уме.

«И снова я мечтаю о любви…»

И снова я мечтаю о любви, В которую срываются, как в омут. Срываются — и ни о чем не помнят… И ты меня к обрыву позови! Я сделаю последних полшага, В ничто иль к звездам — Этого не знаю, Лишь чувствую, как сердце замирает: Навстречу мне качнулись берега. Вот-вот сорвусь, С обрыва полечу. Застыл над бездной на одно мгновенье. Лечу к тебе, В тебе мое спасенье!.. И странно, Что я до сих пор молчу.

«Страшился:

любовь заарканит…»

Страшился: Любовь заарканит, От цели меня отвлечет, Закрутит и в чем-то обманет. Прикидывал — нечет иль чет? Вернулся домой — Сединою Подбитый, как старый бобер. Качну широченной спиною, С соседкой вступлю в разговор. Соседке с утра не до басен — На поле заждались небось… А воздух — Хмелен и опасен — Вбираю ноздрями, как лось. И дома живется не складно. Скорей бы кончалось жнивье… Настигла любовь, Беспощадно Вершит милосердье свое.

СВИДАНИЕ

Жадный до твоих припухлых губ И до глаз июньской теплой сини Повторял тебе: Я — однолюб, И любовь вовеки не остынет. Вечер опускался на крыло, Холод носом тыкался в ладони. Было мне под месяцем тепло. И в лугах стога паслись, как кони. Для меня пустое — десять верст. Ветер пел в серебряные трубы. До чего же был в желаньях прост — Мне бы лишь твои глаза и губы! Мы садились чинно на бревно, Нам светила дальняя зарница… Жаль, что это было так давно, Жаль, что никогда не повторится.

«Душно мне. В избе не спится…»

Душно мне. В избе не спится, Выйду, что ли, за село. В камышах журчит водица, Ночь что день — светлым-светло. Над водой застыла дымка. Не шелохнется кругом. Мне припомнилась заимка И на ней высокий дом. Ноги сами повернули За околицу, Туда, Где в тумане потонули Невозвратные года. Вот и дом. Крыльцо, врастая, Покосилось, села печь. Жжется истина простая — Не сумел любовь сберечь. А поди ж, нашелся умник — Разглядел издалека… Месяц, два хожу бездумно, Словно тронутый слегка. Небо низкое покато, Лебеди летят, трубя… Принимай молчком расплату, Не обманывай себя.

УШЛА ЛЮБИМАЯ

Ушла любимая, Ушла, не обернулась, Меня как будто не было и нет. Калитка ветхая о тишину боднулась, Всплакнула жалобно ей вслед. Гляжу растерянно, печально, оробело Вдоль тихой улицы, пустынной и прямой. Дома молчат, Домам какое дело, Что вечер близится и нет тебя со мной. Стою, Чего-то. жду — Вот-вот должно случиться: Ударит гром, Обрушит окоем… Вдруг слышу: Надомной затенькала синица, Затенькала о чем-то о своем. И солнце к вечеру ничуть не помрачнело, Нырнуло в озеро бедовой головой. Листва осенняя слегка залиловела, Зашелестела грустно надо мной. Стою, молчу и лишь теперь поверил: Синица, солнышко Мне посланы судьбой… И сердце возвращается к апрелю, В луга весенние, Где встретились с тобой.

«Который год тайком вздыхаю…»

Который год тайком вздыхаю: Забыть былое не могу. Не словом, Сердцем умоляю. Но ты на том на берегу… И я ступаю, как всевышний, По зыбким волнам босиком. Над головой синеет крыша. Иду, как видишь, Не тайком. Я ничего не замечаю, Как тот глухарь, Что зори пьет. Как будто снова в ясном мае Мой начинается полет. Мне, может быть, Придется падать (Но ты не бойся, позови) И получать твои награды — Упреки нежные любви, И целовать твои колени, И слово молвить невпопад, И подыматься на ступени — Как бы ни в чем не виноват.