Мир для Мирры
Шрифт:
19. Игра не удалась
Девушки падали ...Не только от ударов- от недосыпания и голода, от вечных издевательств и насилия , они были измучены, и даже малейший толчок другой страдалицы для каждой был сродни удару. Печальное зрелище...
Толпа недовольно ревела- пресыщенным всеми возможными удовольствиями гостям хотелось крови, жести... Но происходящее перед ними не удовлетворяло их желаний даже на малую часть.
Рефери поднял руки вверх, перекрестив их,- это означало, что бои окончены. Три раунда, в двух из которых девушки были так слабы, что сами падали от удара тока, не найдя сил встать, расстроили зрителей- те и не пытались возмутиться таким быстрым завершением
Следующим испытанием было переплыть тот самый бассейн. Умеешь ли ты плавать, видел ли ты столько воды хоть когда-то в жизни - это никого не волновало. Ослабевших девушек шестами отпихивали от бортиков, когда те пытались вылезти, обезумев от страха. Увидев, как одна из девушек, отчаянно мотая головой, пытается глотнуть воздуха, с каждой минутой все больше уходя под воду, я бросилась к ней. Плавать я умела хорошо- в одной из заброшенных шахт собиралась техническая вода из отстойников ( та, которую и отфильтровать-то было нельзя. Грязная, мутная, по консистенции напоминавшая жижу) , и , будучи детьми, мы часто ходили туда плавать. Правда, потом нас очень сильно напугал сумасшедший диггер, что начал хватать наши руки, неся ерунду о том, что мир за пределами купола не опасен и не выгорел, как то утверждают. Дикие крики о том, что все вокруг обман, ещё долго эхом преследовали нас, пока мы бежали от него по туннелям.
Я повернула голову, чтобы вдохнуть больше воздуха- заветный конец бассейна был уже близко, я была первой, да и единственной, кто смог, но сейчас мои мысли занимала лишь девушка, что тонула. Подплыв к ней, я постаралась ухватить ее за что-нибудь, девушка же навалилась на меня, почти забравшись мне на голову- ещё немного- и мы обе утонем, я не выдержу ее вес. Вода начинает сгущаться над нашими головами, я как в тумане слышу монотонный рев толпы. Девушка, извиваясь, отталкивается от меня, ударяя локтем в живот, отчего я выпускаю оставшийся в лёгких воздух, крохотными пузырьками устремляющийся кверху. В мозгу бьёт " Уля".... " Мы уже никогда не увидимся".
И вдруг сильная рука обхватывает мою талию, почти буксируя меня за собой. Выныривая на поверхность, я вижу перед собой лицо Дема- он зол, очень зол. Судорожно вдыхая такой драгоценный, долгожданный воздух, я оглядываюсь вокруг- моя нестостоявшаяся спасённая лежит у бортика. Бледная, но живая
Гости, недовольно ворча, расходятся по столам. Распорядитель праздника даёт сигнал о его окончании. Одна из гостей в шутку зовёт девушку, что раньше была ее игроком на ринге, угощая кусочком воздушного торта. Девушка, давясь, почти проглатывает кусок, жадно слизывая крем с пальцев. Гости хохочут. Вдруг ещё один гость, полноватый мужчина, подзывает к себе двух девушек, угощая их кусками жареного мяса. Он наигранно удивляется их дикому аппетиту, делая вид, что одна из них едва не откусила ему пальцы. Всем смешно. Гости начинают наперебой звать девушкек, кормя их. Самые благоразумные отступают назад, чтобы не стоять между голодными рабынями и едой. Кто-то из толпы гостей кричит:" Да ешьте всё! Вперёд!". И девушки, обезумев, набрасываются на столы, где стоит еда- давясь и вырывая друг у друга еду из рук, они насыщают свои многострадальные желудки. Доведенные до положения животных, они облизывают тарелки, едят с земли, развлекая оставшихся гостей. Кого-то уже тошнит- желудки, не привыкшие к такому количеству пищи, не выдерживают. Девушки оставляют содержимое своих желудков на земле, едва успевая отползти от разрушенных столов. Некоторые из них отдышавшись, вновь ползут к столам, чтобы вновь пытаться жадно впихнуть в себя перемешавшиеся между собой почти в кашу блюда.
Все напульсники сняты, лёжа вместе с пультами зловещей черной горсткой на одном из столов.
Дем, обхватывая меня за талию, ведёт меня к особняку. Все косятся на нас- его прикосновение похоже
20. Демир
Идиотка!
Мне хочется задушить ее в своих объятиях. Бледная, борющаяся с усталостью, смотрит на меня маленьким испуганным волчонком. Резким движением я накидываю на нее простыню, и меня бросает в жар, видя, как та облепила мокрые изгибы этой девки , моего личного сумасшествия.
Она вся дрожит, и я тут же бросаюсь искать пульт, чтобы увеличить тепло в комнате. Ну и попутно уверяю себя- я делаю это лишь для того, чтобы моя игрушка не умерла раньше времени от пневмонии. Мне просто пока ещё не приелись искренние эмоции на её лице, её глаза ещё не потухли, не приобрели то безучастное ко всему выражение, которым пропитаны взгляды других девушек.
Она по- детски обхватывает колени руками. И вдруг тихим голосом спрашивает:
– Зачем вам все это?
От неожиданности я даже не успеваю сделать вид, что не понял вопроса. Осмелилась говорить, значит? Спрашивать? Хотя бы в этом похожа на остальных- те тоже считали, что смогли стать для меня особенными. Обрели статус подстилки, дающий хотя бы отдаленно напоминающие человеческие права. Вот только здесь нет ни прав, ни обязанностей, закон здесь - моё слово. Моя прихоть здесь значит больше, чем жизнь любого в " Раю". " Почти любого ..."- услужливо напоминает внутренний голос так некстати. Я злюсь:
– Просто потому что я так хочу, ясно? И не смей никогда говорить со мной, пока я не разрешу!- сжимаю руки, чтобы не броситься к ней и не стереть это обиженное выражение с ее лица поцелуями. Заноза в сердце, а не девка!
– А я скажу- вам просто скучно. Вы все имеете столько возможностей заняться делом, помочь другим- на земле прямо сейчас люди умирают от голода, дети гибнут...а вам...вам лучше скучать и тратить свои деньги на свои прихоти, больные вы уроды!- скидывая одеяло, она словно валькирия встаёт передо мной. Когда она волнуется, переходит то на " ты" , то на " вы". Смешная.
Значит, я- больной урод? Ну, что же, малышка, за слова нужно отвечать:
– Охрана!- она вздрагивает от моего крика.
Двое рослых ребят с автоматами бегают вне комнат, ожидая моего приказа:
– Вы сегодня славно потрудились, можете сегодня взять девочек на всю ночь. И особо не церемоньтесь- если кто не переживет ночь, значит, куплю новую. Мы, больные уроды, не жалеем никого!
С тайным удовлетворением вижу, как ужас разливается в синих как море глазах Мирры. Она бросается передо мной на колени, обнимая мои ноги:
– Прошу. Прошу, пожалуйста!- она плачет, низко склонив голову, и держит так крепко, словно боится, что я могу испариться, ускользнуть меж ее тонких пальцев.
Глупая идиотка! Ненавижу! В этом мире нельзя быть такой. Нельзя не думать о себе! Ставить жизни других выше своей! Неоправданная доброта только все испортит! Кляну ее на все лады в голове, но вслух произношу:
– Что ты готова сделать, чтобы я передумал?
Вновь одни и те же вопросы. Она покорно опускает голову, с ее нежных губ срывается лёгкое, еле слышное " всё".
Мой чертов озабоченный мозг сразу рисует во всех красках, что я мог бы с ней сделать. Но нет...
Разозлившись больше на самого себя, в гневе отталкиваю ее:
– С чего ты взяла, что ты- особенная?! Что я буду что-то выменивать у тебя? Ты- мое имущество! Такая же игрушка для секса, как и все другие шлюшки, тебе ясно? Я прикажу- и ты раздвинешь ноги!
– больно хлещу ее словами под одобрительные хмыкания охранников. Те поедают взглядами ее открывшиеся груди.
– Пошли вон!- рявкаю я. И, не зная зачем, добавляю, мновенно стирая ухмылки с их лиц- Девок не трогать! Узнаю, что хоть кто-то нарушил запрет- убью сам!